Зеленая лампа (В сокращении) A. Грин *** В

Вопрос: Какие открытия сделал для себя Г. Маркес, понимая, что смертельно болен? Дар великого колумбийца Великий колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес уходит из общественной жизни - обострение рака лимфатических желез. Многочисленным друзьям по всему свету он адресует это прощальное письмо. Один из последних даров миру прекрасного человека и подлинного мастера. «Если бы Господь Бог на секунду забыл о том, что я тряпичная кукла, и даровал мне немного жизни, вероятно, я не сказал бы всего, что думаю; я бы больше думал о том, что говорю. Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости. Я бы спал меньше, мечтал больше, сознавая, что каждая минута с закрытыми глазами - это потеря шестидесяти секунд света. Я бы ходил, когда другие от этого воздерживаются, я бы просыпался, когда другие спят, я бы слушал, когда другие говорят. И как бы я наслаждался шоколадным мороженым! Если бы Господь дал мне немного жизни, я бы одевался просто, поднимался с первым лучом солнца, обнажая не только тело, но и душу… Боже мой, если бы у меня было немного жизни… Я не пропустил бы дня, чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю… Я бы жил в любви с любовью. Ребенку я дал бы крылья и научил бы его летать. Пожилых я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от забвения. Как многому я научился у вас, о люди ... Я узнал, что каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что истинное счастье ожидает его на спуске. Я понял, что когда новорожденный впервые сжимает отцовский палец в своем крошечном кулачке, он хватает его навсегда. Я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз, лишь когда он должен помочь ему встать на ноги. Я так многому научился от вас, но, по правде говоря, от всего этого немного пользы, потому что, набив этим сундук, я, к несчастью, умираю…» После этого письма великий писатель прожил еще более 20 лет… Он ушел из жизни 17 апреля 2014 года. По материалам СМИ

Вопрос: Последний лист (В сокращении) О. Генри Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичного дома… В ноябре неприветливый чужак, которого доктора именуют Пневмонией, незримо разгуливал по колонии, касаясь то одного, то другого своими ледяными пальцами… Джонси лежала неподвижно на крашеной железной кровати, глядя сквозь мелкий переплет голландского окна на глухую стену соседнего кирпичного дома. Однажды утром озабоченный доктор одним движением косматых седых бровей вызвал Сью в коридор. - У нее один шанс… ну, скажем, против десяти, - сказал он, стряхивая ртуть в термометре. - И то, если она сама захочет жить. Ваша маленькая подруга решила, что ей уже не поправиться. О чем она думает? Я сделаю все, что буду в силах сделать как представитель науки. Но когда мой пациент начинает считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят процентов с целебной силы лекарств. Если вы сумеете добиться, чтобы она хоть раз спросила, какого фасона рукава будут носить этой зимой, я вам ручаюсь, что у нее будет один шанс из пяти вместо одного из десяти. После того как доктор ушел, Сью выбежала в мастерскую и плакала в японскую бумажную салфеточку до тех пор, пока та не размокла окончательно. Потом она храбро вошла в комнату Джонси с чертежной доской насвистывая рэгтайм. Джонси лежала, повернувшись лицом к окну, едва заметная под одеялами. Сью перестала насвистывать, думая, что Джонси уснула. Она пристроила доску и начала рисунок тушью к журнальному рассказу. Вдруг Сью услышала тихий шепот, повторившийся несколько раз. Она торопливо подошла к кровати. Глаза Джонси были широко открыты. Она смотрела в окно и считала - считала в обратном порядке. - Двенадцать, - произнесла она, а немного погодя: - «одиннадцать», а потом: - «десять» и «девять», - а потом: - «восемь» и «семь» - почти одновременно. Сью посмотрела в окно. Что там было считать? Был виден только пустой, унылый двор и глухая стена кирпичного дома в двадцати шагах. Старый-старый плющ с узловатым, подгнившим у корней стволом заплел до половины кирпичную стену. Холодное дыхание осени сорвало листья с лозы, и оголенные скелеты ветвей цеплялись за осыпающиеся кирпичи. - Что там такое, милая? - спросила Сью. - Шесть, - едва слышно ответила Джонси. - Теперь они облетают гораздо быстрее. Три дня назад их было почти сто. Голова кружилась считать. А теперь это легко. Вот и еще один полетел. Теперь осталось только пять. - Чего пять, милая? Скажи своей Сьюди. - Листьев. На плюще. Когда упадет последний лист, я умру. Я это знаю уже три дня. Разве доктор не сказал тебе? - Первый раз слышу такую глупость! - с великолепным презрением отпарировала Сью. - Какое отношение могут иметь листья на старом плюще к тому, что ты поправишься? А ты еще так любила этот плющ! Не будь глупышкой. Да ведь еще сегодня доктор говорил мне, что ты скоро выздоровеешь… Постарайся уснуть, мне надо позвать Бермана, я хочу писать с него золотоискателя-отшельника. Я самое большее на минутку. Смотри же, не шевелись, пока я не приду. Старик Берман был художник, который жил в нижнем этаже под их студией. Ему было уже за шестьдесят, и борода, вся в завитках, как у Моисея Микеланджело, спускалась у него с головы сатира на тело гнома. В искусстве Берман был неудачником. Он все собирался написать шедевр, но даже и не начал его. Уже несколько лет он не писал ничего, кроме вывесок, реклам и тому подобной мазни ради куска хлеба. Он зарабатывал кое-что, позируя молодым художникам, которым профессионалы-натурщики оказывались не по карману. Он пил запоем, но все еще говорил о своем будущем шедевре. А в остальном это был злющий старикашка, который издевался над всякой сентиментальностью и смотрел на себя, как на сторожевого пса, специально приставленного для охраны двух молодых художниц. Сью застала Бермана в его полутемной каморке нижнего этажа. В одном углу двадцать пять лет стояло на мольберте нетронутое полотно, готовое принять первые штрихи шедевра. Сью рассказала старику про фантазию Джонси и про свои опасения насчет того, как бы она, легкая и хрупкая, как лист, не улетела от них, когда ослабнет ее непрочная связь с миром. Старик Берман чьи красные глаза очень заметно слезились, раскричался, насмехаясь над такими идиотскими фантазиями. - Что! - кричал он. - Возможна ли такая глупость - умирать оттого, что листья падают с проклятого плюща! Первый раз слышу. Как вы позволяете ей забивать голову такой чепухой? Ах, бедная маленькая мисс Джонси! Здесь совсем не место болеть такой хорошей девушке, как мисс Джонси. Когда-нибудь я напишу шедевр, и мы все уедем отсюда. Да, да! Джонси дремала, когда они поднялись наверх. Сью спустила штору до самого подоконника и сделала Берману знак пройти в другую комнату. Там они подошли кокну и со страхом посмотрели на старый плющ. Потом переглянулись, не говоря ни слова. Шел холодный, упорный дождь пополам со снегом. Берман в старой синей рубашке уселся в позе золотоискателя-отшельника на перевернутый чайник вместо скалы. На другое утро Сью, проснувшись после короткого сна, увидела, что Джонси не сводит тусклых, широко раскрытых глаз со спущенной зеленой шторы. - Подними ее, я хочу посмотреть, - шепотом скомандовала Джонси. Сью устало повиновалась. И что же? После проливного дождя и резких порывов ветра, не унимавшихся всю ночь, на кирпичной стене еще виднелся один лист плюща - последний! Все еще темно-зеленый у стебелька, но тронутый по зубчатым краям желтизной тления и распада, он храбро держался на ветке в двадцати футах над землей. - Это последний, - сказала Джонси. - Я думала, что он непременно упадет ночью. Я слышала ветер. Он упадет сегодня, тогда умру и я… День прошел, и даже в сумерки они видели, что одинокий лист плюща держится на своем стебельке на фоне кирпичной стены. А потом, с наступлением темноты, опять поднялся северный ветер, и дождь беспрерывно стучал в окна, скатываясь с низкой голландской кровли. Как только рассвело, беспощадная Джонси велела снова поднять штору. Лист плюща все еще оставался на месте. Джонси долго лежала, глядя на него. Потом позвала Сью, которая разогревала для нее куриный бульон на газовой горелке. - Я была скверной девчонкой, Сьюди, - сказала Джонси, - Должно быть, этот последний лист остался на ветке для того, чтобы показать мне, какая я была гадкая. Грешно желать себе смерти. Теперь ты можешь дать мне немного бульона… Хотя нет: принеси мне сначала зеркальце, а потом обложи меня подушками, и я буду сидеть и смотреть, как ты стряпаешь. Часом позже она сказала: - Сьюди, надеюсь когда-нибудь написать красками Неаполитанский залив. Днем пришел доктор, и Сью подкаким-то предлогом вышла за ним в прихожую. - Шансы равные, - сказал доктор, пожимая худенькую, дрожащую руку Сью. - При хорошем уходе вы одержите победу. А теперь я должен навестить еще одного больного, внизу, Его фамилия Берман, Кажется, он художник, Тоже воспаление легких. Он уже старик и очень слаб, а форма болезни тяжелая. Надежды нет никакой, но сегодня его отправят в больницу, там ему будет покойнее. На другой день доктор сказал Сью: - Она вне опасности. Вы победили. Теперь питание и уход - и больше ничего не нужно. В тот же вечер Сью подошла к кровати, где лежала Джонси, с удовольствием довязывая ярко-синий, совершенно бесполезный шарф, и обняла ее одной рукой - вместе с подушкой. - Мне надо кое-что сказать тебе, белая мышка, - начала она. - Мистер Берман умер сегодня в больнице от воспаления легких. Он болел всего только два дня. Утром первого дня швейцар нашел бедного старика на полу в его комнате. Он был без сознания. Башмаки и вся его одежда промокли насквозь и были холодны, как лед. Никто не мог понять, куда он выходил в такую ужасную ночь. Потом нашли фонарь, который все еще горел, лестницу, сдвинутую с места, несколько брошенных кистей и палитру с желтой и зеленой красками. Посмотри в окно, дорогая, на последний лист плюща. Тебя не удивляло, что он не дрожит и не шевелится от ветра? Да, милая, это и есть шедевр Бермана - он написал его в ту ночь, когда слетел последний лист. 1. Можно ли назвать Бермана неудачником? Почему? 2. Какой главный шедевр он создал в своей жизни? 3. Что спасло тяжелобольную Джонси? 4. В чем отразилась истинная человеческая красота старого художника? 5. Как проявляется красота человека?

Вопрос: Закончите предложение, используя данные ниже слова. Честь – это.... Достоинство, уважение, верность, благородство, надежность, правдивость, ответственность, справедливость, умение держать слово.

Вопрос: Дело чести М. Дружинина На переменке Петька Редькин предложил Владику Гусеву: -Давай с тобой заключимся на «сижу»! -Это как? – спросил Владик. -А очень просто. Ты всегда, когда будешь садиться на стул, стол, подоконник, в общем, все равно куда, хоть на потолок, должен говорить: «Сижу». Если не скажешь, я начинаю считать: раз, два, три… до тех пор, пока ты не скажешь «сижу». Сколько я успею насчитать, столько ты должен будешь исполнить моих желаний. Ну а ты тоже смотри за мной и считай, если я не скажу «сижу». И я буду исполнять твои желания. Это очень интересно! -Ну ладно, давай, – согласился Владик. И они потрясли друг друга за мизинчики со словами: -Скажу, скажу, скажу: «Сижу, сижу, сижу». Не скажешь мне «сижу», Исполнишь, что скажу! -Ну все, – провозгласил Петька, – заключились! Прозвенел звонок, ребята побежали в класс. Владик уселся на свое место, начал доставать тетради и учебники. И вдруг до него донесся быстрый шепот: «…десять, одиннадцать…» Он тут же вспомнил, что не сказал заветное слово, и как закричит Петьке: «Сижу!» Все удивленно посмотрели на Владика. Некоторые ребята даже покрутили пальцем у виска. Хорошо, что учительница еще не вошла в класс. -А я уже насчитал тебе двенадцать желаний! – ехидно захихикал Петька. – Так что готовься. Когда урок закончился, Петька, фыркнув, заявил Владику: -Вот, значит, мое первое желание. Подойди к Катьке Плюшкиной и пропой приятным голосом. С чувством: -Свет мой, Плюшечка, скажи, Да всю правду доложи: Я ль на свете всех милее, Всех румяней и белее? -Да ты что, Петька! – ужаснулся Владик. – Меня же засмеют все! Не стану я это делать! Придумай лучше другое желание! -Нет уж, – настаивал Петька, – такое мое желание. Выполняй! А то получится нечестно! Владик понял, что влип в дурацкую историю. Как он себя ругал, что попался на удочку с этим «сижу»! Но теперь ничего не поделаешь – слово есть слово. Владик старался сдерживать свое слово и поступать честно. Он собрался с духом, подошел к Плюшке и пробурчал: -Свет мой, Плюшкина, скажи, Да всю правду доложи: Я ль на свете всех милее, Всех румяней и белее? Плюшкина взглянула на бледного, хлипкого Владика и прыснула со смеху. -Ты на свете всех дурее! – еле выговорила она. – Совсем рехнулся! Ребята вокруг тоже захохотали и спросили Владика: -Ты чего это, Владька? Правда, рехнулся? -Да не рехнулся я! – оправдывался Владик. – Это я Петькино желание выполнял! Я ему проиграл. А Петька, приплясывая от восторга, кричал ребятам: -Еще одиннадцать желаний! Вот умора-то! Вот повеселимся! Ха-ха-ха! Прозвенел звонок. Владик сел за парту и тут же подскочил как ужаленный и завопил: «Сижу!» -А я тебе еще одно желание насчитал, – ткнул Петька Владика ручкой в спину. – Так что опять двенадцать! Хи-хи-хи! А сейчас сделай вот что. И Петька зашептал Владику свое задание… В класс вошла учительница математики Алевтина Васильевна и сказала: -Ребята! Как я вам обещала, сегодня будет контрольная работа. И тут поднял руку Владик. -В чем дело, Гусев? – спросила учительница. -Алевтина Васильевна! – запинаясь, промямлил Владик. – Давайте лучше пойдем в кино фильмы ужасов смотреть. Они вам понравятся! Они очень познавательные! Класс захлебнулся от хохота. -Да ты что, Владик, в своем уме? – изумилась Алевтина Васильевна. – Ты меня просто поразил! Гораздо сильнее любого фильма ужасов! Владик, красный как рак, сел, потрясенный собственной дерзостью. Однако успел сказать «сижу». Второе желание Петьки было исполнено. А Петька чувствовал себя героем дня и победоносно поворачивался во все стороны, делая ребятам знаки, что, мол, то ли еще будет! Алевтина Васильевна раздала всем задание, и контрольная началась. Владик еще не успел опомниться от своей выходки, а Петька уже опять толкал его в спину. -Реши мне задачку и пример! Подожди, Петь! Я еще со своей задачей не разобрался. Ну и что? Сам погибай, а товарища выручай. Поговорка есть такая. Знать надо. И мое желание выполняй. А то нечестно будет! Владик вздохнул и принялся за Петькин вариант. Еле успел потом свою задачу решить. Уроки закончились. Владик собрал портфель и вышел на улицу. Его догнал Петька. Подожди, Гусев! У меня ведь еще десять желаний есть. Слушай мой план. Я хочу проучить Катьку Плюшкину. Уж очень она воображает в последнее время. Списывать не дает. В общем, завтра принесешь хороший мешок и поймаешь Плюшкиного Кузьку. И будет у нас кот в мешке, – Петька хихикнул, – а Плюшка пусть побегает, поищет. Может, меньше воображать будет. А потом мы подкинем ей записку, чтобы несла килограмм конфет. И тогда получит Кузьку. Здорово? Я это делать не буду, – насупился Владик. Интересно, – медленно произнес Петька, – ты дал слово, что, если проиграешь, станешь все выполнять. Это дело чести – держать свое слово. Не сдержишь слово, значит, не будет у тебя чести. Береги, Гусев, честь смолоду! Поговорка такая есть. Знать надо. Раньше, между прочим, даже стрелялись, только чтоб честь была. Так что неси завтра мешок. А то я всем скажу, что ты врун и трепло. Петька повернулся и побежал к своему дому. Владик медленно побрел к себе. На душе у него скребли кошки. Точнее, это были не кошки, а только один коте- нок – Кузька. Но скребся этот Кузька на душе у Владика изо всех сил, как дюжина здоровых котов, и приговаривал: «Почему это мы с Плюшкой должны страдать из-за твоей глупой игры? Это ты проиграл Петьке его дурацкое желание! Вот и отдувайся, как можешь. А мы-то при чем? Мяу! Мяу!» И Владик опять ругал себя за то, что связался с Редькиным… …На следующий день Петька спросил первым делом у Владика: Ну что, принес мешок кота ловить? Нет, – ответил Владик. Это почему же? – возмутился Петька. – Ишь, какой! А выполнять мои законные желания? Забыл, что ли, про дело чести? Нет, Петька, – спокойно сказал Владик, – не забыл. Просто так получается, что дело чести – это как раз НЕ выполнять твои желания. Очень уж ты вредный. Ну прямо не Редькин, а Вредькин какой-то. И можешь говорить про меня кому угодно, что угодно. Владик пошел в класс. Он сел на свое место и тут же неожиданно для себя громко крикнул: «Сижу!» Все засмеялись. И Владик тоже. И на душе у него стало легко. Какое пари заключили мальчики? Какие желания для Владика загадывал Петька? Почему Владик сначала не решался отказаться от выполнения этих желаний? Что вы можете сказать о мальчиках? Кто из них вам понравился? Кто из мальчиков правильно понимает, что такое «дело чести»? Как бы вы поступили на месте героев? Как вы понимаете, что такое честь?

Вопрос: Зеленая лампа (В сокращении) A. Грин *** В Лондоне в 1920 году, зимой, на углу Пикадилли и одного переулка остановились двое хорошо одетых людей среднего возраста. Они только что покинули дорогой ресторан. Их внимание было привлечено к лежащему без движения, плохо одетому человеку лет двадцати пяти, около которого начала собираться толпа. - Стильтон! - брезгливо сказал толстый джентльмен высокому своему приятелю, видя, что тот нагнулся и всматривается в лежащего. - Не стоит так много заниматься этой падалью. Он, скорее всего, умер. - Я голоден… и я жив, - пробормотал несчастный, приподнимаясь, чтобы взглянуть на Стильтона, который о чем-то задумался. - Это был обморок. - Реймер! - сказал Стильтон. - Вот случай проделать шутку. Мне надоели обычные развлечения, а хорошо шутить можно только одним способом – делать из людей игрушки. Стильтон при одобрении толпы и при помощи полисмена усадил беспризорного человека в кеб. Экипаж направился к одному из трактиров Гай-стрита. Бродягу звали Джон Ив. Он приехал в Лондон из Ирландии искать службу или работу. Ив был сирота, воспитанный в семье лесничего. Кроме начальной школы, он не получил никакого образования, Когда Иву было 15 лет, его воспитатель умер, взрослые дети лесничего уехали, и Ив некоторое время работал у одного фермера. Затем ему пришлось испытать труд углекопа, матроса, слуги, а в 22 года он заболел воспалением легких и, выйдя из больницы, решил попытать счастья в Лондоне. Но конкуренция и безработица скоро показали ему, что найти работу не так легко. Он ночевал в парках, на пристанях, отощал и был, как мы видели, поднят Стильтоном, владельцем торговых складов Сити. Стильтон в 40 лет изведал все, что может за деньги изведать холостой человек, не знающий забот о ночлеге и пище. Он владел состоянием в 20 миллионов фунтов. Когда Ив хорошо поел и рассказал Стильтону свою историю, Стильтон заявил: - Я хочу сделать вам предложение, от которого у вас сразу блеснут глаза. Слушайте: я выдаю вам десять фунтов с условием, что вы завтра же снимите комнату на одной из центральных улиц, на втором этаже, с окном на улицу. Каждый вечер, от пяти до двенадцати ночи, на подоконнике одного окна, всегда одного и того же, должна стоять зеленая лампа, прикрытая зеленым абажуром. Пока лампа горит назначенный ей срок, вы от пяти до двенадцати не будете выходить из дома, не будете никого принимать и ни с кем не будете говорить. Если вы согласны так поступить, я буду ежемесячно присылать вам десять фунтов. Моего имени я вам не скажу. Как долго и для чего это будет происходить - тайна, великая тайна. Лампа будет служить сигналом для людей и дел, о которых вы никогда не узнаете ничего. Ив, страшно изумленный предложением, согласился. Так состоялась странная сделка, после которой бродяга и миллионер расстались, вполне довольные друг другом. Вечером следующего дня одно окно второго этажа мрачного дома №52 по Ривер-стрит сияло мягким зеленым светом. Лампа была придвинута к самой раме. Двое прохожих некоторое время смотрели на зеленое окно с противоположного дому тротуара; потом Стильтон сказал: - Так вот, милейший Реймер, когда вам будет скучно, приходите сюда и улыбнитесь. Там, за окном, сидит дурак. Дурак, купленный дешево, в рассрочку, надолго. Он сопьется от скуки или сойдет с ума… но будет ждать, сам не зная чего. Да вот и он! Действительно, темная фигура, прислоняясь лбом к стеклу, глядела в полутьму с улицы, как бы спрашивая: «Кто там? Чего мне ждать? Кто придет?» - Игрушка… игрушка из живого человека, - сказал Стильтон, - самое сладкое кушанье! *** В 1928 году больница для бедных, помещающаяся на одной из лондонских окраин, огласилась дикими воплями: кричал от страшной боли только что привезенный старик, грязный, скверно одетый человек с истощенным лицом. Он сломал ногу, оступившись на темной лестнице. Пострадавшего отнесли в хирургическое отделение. Случай оказался серьезным, так как сложный перелом кости вызвал разрыв сосудов. По начавшемуся уже воспалительному процессу тканей хирург, осматривавший беднягу, заключил, что необходима операция. Она была тут же произведена, после чего ослабевшего старика положили на койку. Он скоро уснул, а проснувшись, увидел, что перед ним сидит тот самый хирург, который лишил его правой ноги. - Так вот как пришлось нам встретиться! - сказал доктор, серьезный, высокий человек с грустным взглядом. - Узнаете ли вы меня, мистер Стильтон? Я Джон Ив, которому вы поручили дежурить каждый день у горящей зеленой лампы. Я узнал вас с первого взгляда. - Тысяча чертей! - пробормотал, вглядываясь, Стильтон. - Что произошло? Возможно ли это? - Да. Расскажите, что так резко изменило ваш образ жизни? - Я разорился… Несколько крупных проигрышей… паника на бирже… Вот уже три года, как я стал нищим. А вы? Вы? - Я несколько лет зажигал лампу, - улыбнулся Ив, - и вначале от скуки, а потом с увлечением стал читать все, что мне попадалось под руку. Однажды я раскрыл старую анатомию, лежавшую на этажерке той комнаты, где я жил, и был поражен. Передо мной открылась увлекательная страна тайн человеческого организма. Я просидел всю ночь над этой книгой, а утром отправился в библиотеку и спросил: «Что надо изучить, чтобы сделаться доктором?» Ответ был насмешлив: «Изучите математику, геометрию, ботанику, зоологию, морфологию, биологию, фармакологию, латынь и т. д.». Но я все допрашивал, и я все записал для себя на память. К тому времени я уже два года жег зеленую лампу, а однажды, возвращаясь вечером (я не считал нужным, как сначала, безвыходно сидеть дома семь часов), увидел человека в цилиндре, который смотрел на мое зеленое окно не то с досадой, не то с презрением. «Ив - классический дурак! - пробормотал тот человек, не замечая меня. - Он ждет обещанных чудесных вещей… да, он хоть имеет надежды, а я… почти разорен!» Это были вы. Вы прибавили: «Глупая шутка! Не стоило бросать денег». У меня было куплено достаточно книг, чтобы учиться, учиться и учиться, несмотря ни на что. Я едва не ударил вас тогда же на улице, но вспомнил, что благодаря вашей издевательской щедрости могу стать образованным человеком… В одной квартире со мной жил студент, который принял участие в моей судьбе и помог мне года через полтора сдать экзамены для поступления в медицинский колледж. Как видите, я оказался способным человеком. Наступило молчание. - Я давно не подходил к вашему окну, - произнес потрясенный рассказом Ива Стильтон, - давно… очень давно. Но мне теперь кажется, что там все еще горит зеленая лампа, озаряющая темноту ночи… Простите меня. Ив вынул часы. - Вам пора спать, - сказал он. - Когда вам придет время покидать больницу, позвоните мне, быть может, я дам вам работу в нашей амбулатории. А спускаясь по темной лестнице, зажигайте… хотя бы спичку. 1. С какой целью Стильтон поднял беспризорного человека? 2. Что вы можете сказать о поступке Стильтона? 3. Могло ли случиться, что Джон Ив так и остался бы нищим? Почему? 4. Какие качества помогли герою рассказа подняться со дна жизни? 5. Какие качества помогают поверить в себя? 6. Какое значение имеет вера в себя в процессе самовоспитания человека? 7. Для чего каждому человеку важно заниматься самообразованием и самовоспитанием?

Вопрос: В редакцию газеты пришло письмо. Прочитайте выдержку из письма, проанализируйте ситуацию и ответьте на вопрос: «Почему старая женщина сказала спасибо отцу своей помощницы?» У нас в семье восемь человек, я самая старшая. Основные мои обязанности по дому сейчас: месить тесто для лепешек, готовить ужин, помогать на огороде, доить корову. Как-то я возвращалась из школы, на дороге старая женщина не могла поднять ведро с водой. Я ей помогла, а она сказала: «Спасибо твоему отцу». Я была очень счастлива. Асель.

Вопрос: Рассмотрите ситуацию. Найдите решение, в котором проявляется умение человека слышать голос совести. В вашем классе проходит контрольная работа по математике. Вам хорошо знакома тема, и вы закончили работу раньше других. Ваш одноклассник просит подсказать ему правильные ответы, так как не готовился к контрольной. Как правильно поступить?

Вопрос: Прочитайте письмо, пришедшее в редакцию одной из газет. Проанализируйте его, опираясь на вопросы. -Почему Галина Ивановна верила в Даулета? -Как удалось Даулету оправдать веру учителя в него? -Что, по-вашему, объединяет учителя и ученика? -Благодаря чему героине письма удалось реализовать свое призвание? Учитель. Святое слово. Емкое, несущее огромный смысл. Часто оно относится к человеку, которому ты обязан счастьем ясно и глубоко воспринимать окружающий мир, потребностью делать людям добро и потому чувствовать себя нужным на земле. Такой Учитель есть в моей жизни. Это Матвеева Галина Ивановна. Она сыграла в моей судьбе особую роль. Будучи преподавателем истории колледжа Академии искусств, она вот уже 40 лет приходит в класс, чтобы раскрыть ребятам удивительные тайны человека и общества, ответить на их многочисленные вопросы. Строгие даты и непростые события на уроках Галины Ивановны оживают, потому что все, о чем она рассказывает, проносит через свое сердце. В процессе работы она видит каждого ученика, чувствует его настроение, вглядывается в его глаза. Отвечать Галине Ивановне формально – просто стыдно, ведь в любом вопросе она стремится выявить отношение человека к обсуждаемому вопросу. Детство Галины Ивановны прошло в далеком казахском ауле. Она окончила казахскую школу, чувствует, понимает и любит культуру казахского народа и прививает своим ученикам эту удивительную любовь. А ее ученики – будущие художники. Однажды она сказала мне: «Я хочу когда-нибудь услышать в твоих работах музыку казахской степи». Я долго искал этот прием. Я искал его, пока учился в колледже, потом – когда продолжил образование в академии. И вот пришло время защиты дипломного проекта. По мнению преподавателей, мне удалось придумать интересную композицию, найти верное цветовое решение триптиха1. Я пригласил на защиту Галину Ивановну. Когда я представлял свою работу, то вдруг увидел слезы на глазах моей учительницы. «Ты знаешь, – сказала она через несколько минут после защиты, – я, наконец, услышала эту музыку. Музыку казахской степи… Ты станешь настоящим художником». Это была для меня высшая похвала. Сейчас я вернулся из армии, женился. С удовольствием занимаюсь любимым творчеством: пишу живописные картины. Я верю в себя. Эту веру подарила мне удивительная женщина, настоящий Учитель – Матвеева Галина Ивановна. Даулет Терекулов

Вопрос: Идет обсуждение рассказа, который вы только что прочитали все вместе. Большинство одноклассников придерживается сходной точки зрения. И только Айдар, как всегда, не согласен. Он отчаянно доказывает свое мнение, которое у него всегда особое. Он ведет себя как настоящий всезнайка, и всех это обычно злит. Однако в этот раз ваша точка зрения совпадает с тем, что рассказал Айдар. После того как он высказывается, учитель обращается к вам. Вы согласны с Айдаром, но знаете, что класс над вами посмеется, если решит, что вы с ним заодно. Как вы поступите? 1. Ни в коем случае не скажете то, что думаете. Вы выскажете мнение, сходное с тем, что высказал почти весь класс. Вы никому не признаетесь, что думаете на самом деле. 2. Вы не будете кривить душой, но постараетесь найти уклончивый ответ: не скажете, что согласны со всеми, но и не скажете, что думаете на самом деле, потому что не хотите терять уважение одноклассников. 3. Вы говорите то, что думаете. Вы не пытаетесь опровергнуть мнение всех, но четко высказываете свою позицию, несмотря на то, что она совпадает с позицией Айдара. 4. Ваш вариант.

Вопрос: Искусство любить свой труд С. Каменова Ни одну больницу, поликлинику или хоспис невозможно представить без медсестер и медбратьев. Именно они должны каждый день обеспечивать правильный и чуткий уход за пациентами, лучше других видеть, что меняется в состоянии больных. Палатная медсестра высшей категории Камила Сарсенова готова прийти на помощь каждому, кто в этом нуждается. В центре паллиативной помощи (хосписе) Управления здравоохранения Алматы к ней относятся с уважением и любовью. За плечами 28-летний опыт работы, и она ни на минуту не усомнилась в правильности выбранного пути. О том, почему люди выбирают медицинские профессии и как справляться с самыми сложными ситуациями во врачебной практике она рассказала корреспонденту Информационного портала Казахстана Today.kz. «С самого детства я знала, что хочу работать именно в медицине. У меня тяжело болела бабушка. Врачи говорили, что она поправится, но оказалось, что они ошибались. Никто в семье не знал, как помочь родному человеку, и было очень страшно – чувствовать собственное бессилие. Мне всегда нравилось помогать людям, быть им полезной. Когда пришло время выбирать профессию, я ни минуты не сомневалась. В 1987 году я поступила в Республиканское медицинское училище в Алматы и выучилась на медсестру. После окончания училища устроилась в терапевтическое отделение городской больницы №2, где работала старшей медсестрой на протяжении 10 лет. В хосписе я тружусь со дня его основания, здесь мы оказываем помощь неизлечимым больным», – рассказала Сарсенова. Медсестра отметила, что самое тяжелое в работе для нее – изначально видеть тяжелое состояние больных. Однако, стремясь поддержать людей, она продолжает общаться с пациентами и после выписки. «В любой профессии есть свои сложности, особенно когда нет опыта за плечами, когда только начинаешь работать. В один из первых месяцев моей профессиональной деятельности на моих глазах умер пациент, хотя ему оказывалась вся необходимая помощь. Этих чувств не передать словами. Прошло уже почти 30 лет, но эта картинка до сих пор перед глазами. В тот момент я еще больше осознала, что буду делать все, что от меня зависит, чтобы пациенты уходили от нас здоровыми. Когда я работала в терапевтическом отделении, практически всегда так и происходило – это самая высшая награда для любого медицинского сотрудника. У нас есть пациентка Анна, мы с ней сдружились, подолгу разговаривали – она рассказывает о семье, о детях. Я так прониклась. Всегда, когда она к нам приходит после химиотерапии, мы очень душевно ее встречаем. И таких людей очень много. Пациентам нужны не только лекарства – им нужна любовь», – считает медсестра. Камила Сарсенова подчеркнула, что работа медицинской сестры – это в первую очередь рутинный труд, кропотливый и тяжелый. Поэтому тем, кто намерен связать свою жизнь с медициной, необходимо четко понимать, что спасение человеческих жизней – призвание. «Рабочий день начинается в 08:00 и заканчивается в 18:00. Но примерно в 07:40 уже нужно быть на работе, чтобы принять смену от дежурной медсестры, подготовиться к утренним процедурам, узнать о состоянии пациентов. Ут- ро – самое напряженное время для медсестер. Всем больным нужно выполнить назначения врача: сделать инъекции, выдать лекарства, поставить капельницы. Еще одна сложность – ночные дежурства. Для того чтобы в полной мере ощутить и понять все премудрости этой профессии, стоит еще в самом начале работы пройти крещение и ночным дежурством», – отметила наша героиня. Как призналась Камила Сарсенова, быть медсестрой – значит быть человеком прежде всего дисциплинированным, очень требовательным к себе, иметь внутренний стержень и быть готовым к служению людям. По материалам today.kz 1. Как проходит трудовой день медсестры Камилы Сарсеновой? 2. Что является ее девизом? 3. Что вдохновляет женщину в ее напряженном труде? 4. Когда труд действительно направлен на благо общества? 5. Какими качествами характеризуется плодотворный труд во имя людей?