Прочитайте отрывки из письма М. Горького сыну.

Вопрос: Какие открытия сделал для себя Г. Маркес, понимая, что смертельно болен? Дар великого колумбийца Великий колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес уходит из общественной жизни - обострение рака лимфатических желез. Многочисленным друзьям по всему свету он адресует это прощальное письмо. Один из последних даров миру прекрасного человека и подлинного мастера. «Если бы Господь Бог на секунду забыл о том, что я тряпичная кукла, и даровал мне немного жизни, вероятно, я не сказал бы всего, что думаю; я бы больше думал о том, что говорю. Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости. Я бы спал меньше, мечтал больше, сознавая, что каждая минута с закрытыми глазами - это потеря шестидесяти секунд света. Я бы ходил, когда другие от этого воздерживаются, я бы просыпался, когда другие спят, я бы слушал, когда другие говорят. И как бы я наслаждался шоколадным мороженым! Если бы Господь дал мне немного жизни, я бы одевался просто, поднимался с первым лучом солнца, обнажая не только тело, но и душу… Боже мой, если бы у меня было немного жизни… Я не пропустил бы дня, чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю… Я бы жил в любви с любовью. Ребенку я дал бы крылья и научил бы его летать. Пожилых я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от забвения. Как многому я научился у вас, о люди ... Я узнал, что каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что истинное счастье ожидает его на спуске. Я понял, что когда новорожденный впервые сжимает отцовский палец в своем крошечном кулачке, он хватает его навсегда. Я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз, лишь когда он должен помочь ему встать на ноги. Я так многому научился от вас, но, по правде говоря, от всего этого немного пользы, потому что, набив этим сундук, я, к несчастью, умираю…» После этого письма великий писатель прожил еще более 20 лет… Он ушел из жизни 17 апреля 2014 года. По материалам СМИ

Вопрос: Духовное достояние народа В изложении М.Шаханова В давние времена некий могущественный хан, задумавший покорить народ, привел свои войска к границе и послал нескольких лазутчиков, наказав им: «Выведайте, какие у них силы против нас». Когда же лазутчики вернулись, хан призвал к себе своих визирей и военачальников, и они вместе слушали их донесения: -Мы побывали во многих местах, – сказал один из посланных, – и как-то раз оказались на большом пиру. Был там и правитель этого народа. Когда пиршество было в самом разгаре, в юрту вошел юноша лет шестнадцати с домброй в руках. И сидевший на самом почетном месте хан потеснился и посадил его рядом с собой. Пораженные таким поступком хана, мы спросили, почему такой почет какому-то юнцу, на что нам с гордостью ответили: «Это же наш поэт!»… -Коли у них такой глупый правитель, нам под силу попросту закидать шапками этот народ! Мой хан, дозвольте выдвигать войска! – страстно заговорил военачальник. Безмолвно слушавший донесение хан тяжелым взглядом смерил своего полководца и молвил: -Нет. Поверните войска назад. Нельзя считать победой разгром народа, который столь почитает своих поэтов, свое духовное достояние, народа, у которого столь высокая культура. 1. В чем проявилась мудрость хана? 2. Почему народу важно беречь свое духовное достояние? 3. Что является духовной основой народа? 4. Что такое культура? 5. Как вы думаете, какие ценности неподвластны времени? 6. Какой вклад каждый человек может внести в культуру своего народа?

Вопрос: Как вы понимаете слова: «Каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что истинное счастье ожидает его на спуске»? Дар великого колумбийца Великий колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес уходит из общественной жизни - обострение рака лимфатических желез. Многочисленным друзьям по всему свету он адресует это прощальное письмо. Один из последних даров миру прекрасного человека и подлинного мастера. «Если бы Господь Бог на секунду забыл о том, что я тряпичная кукла, и даровал мне немного жизни, вероятно, я не сказал бы всего, что думаю; я бы больше думал о том, что говорю. Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости. Я бы спал меньше, мечтал больше, сознавая, что каждая минута с закрытыми глазами - это потеря шестидесяти секунд света. Я бы ходил, когда другие от этого воздерживаются, я бы просыпался, когда другие спят, я бы слушал, когда другие говорят. И как бы я наслаждался шоколадным мороженым! Если бы Господь дал мне немного жизни, я бы одевался просто, поднимался с первым лучом солнца, обнажая не только тело, но и душу… Боже мой, если бы у меня было немного жизни… Я не пропустил бы дня, чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю… Я бы жил в любви с любовью. Ребенку я дал бы крылья и научил бы его летать. Пожилых я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от забвения. Как многому я научился у вас, о люди ... Я узнал, что каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что истинное счастье ожидает его на спуске. Я понял, что когда новорожденный впервые сжимает отцовский палец в своем крошечном кулачке, он хватает его навсегда. Я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз, лишь когда он должен помочь ему встать на ноги. Я так многому научился от вас, но, по правде говоря, от всего этого немного пользы, потому что, набив этим сундук, я, к несчастью, умираю…» После этого письма великий писатель прожил еще более 20 лет… Он ушел из жизни 17 апреля 2014 года. По материалам СМИ

Вопрос: Оставить себя в человеке Быль В. Сухомлинский В маленькой больнице на окраине большого города лежали две матери – Чернокосая и Белокосая. Обе были счастливы, родив в один день сыновей. Они мечтали о будущем своих детей. -Я хочу, чтобы мой сын стал выдающимся человеком, – говорила Белокосая мать. – Музыкантом или писателем, известным всему миру. Или скульптором, создавшим произведение искусства, которое будет жить века. Или инженером, построившим космический корабль, который полетит к далекой звезде… Вот для чего хочется жить… -А я хочу, чтобы мой сын стал добрым человеком, – сказала Чернокосая мать. – Чтобы никогда не забывал матери и родного дома. Чтобы любил Родину, природу, людей, таких же, как и он. Через неделю счастливые мужья этих женщин увезли домой их и новорожденных сыновей. Прошло тридцать лет. В ту же маленькую больницу на окраине большого го- рода пришли две женщины – Чернокосая и Белокосая. В их косах уже серебрилась седина, красивые лица покрылись морщинами. Они узнали друг друга. Обе попали в одну палату. Стали рассказывать о своей жизни, в которой было много радости и много горя. Горя, потому что обе они потеряли своих мужей в Великой Отечественной войне. Радости, потому рядом росли их сыновья. Чернокосая мать спросила: -Кем же стал твой сын? -Выдающимся музыкантом, – с гордостью ответила Белокосая мать. – Он сейчас дирижирует оркестром, который выступает в самом большом театре нашего города. Неужели ты не знаешь моего сына? – И Белокосая мать назвала имя музыканта. Да, конечно, Чернокосая мать хорошо знала это имя, оно было известно многим. Недавно она читала о большом успехе этого музыканта за рубежом. -А твой сын кем стал? – спросила Белокосая. -Хлеборобом. Ну, чтобы тебе понятнее было – механизатором, то есть и трактористом, и комбайнером, и на животноводческой ферме приходится работать. С ранней весны до поздней осени, пока снег укроет землю, сын мой пашет землю и сеет хлеб, убирает урожай и снова пашет землю, сеет и снова убирает… Живем мы в селе – километров сто отсюда. У сына двое детей – мальчик трех лет и девочка недавно родилась… Все-таки счастье тебя обошло, – сказала Белокосая. – Твой сын стал простым, никому не известным человеком. Чернокосая мать ничего не ответила. Дня не прошло, а к Чернокосой матери приехал из далекого села сын. Долго- долго о чем-то шептался он с матерью, чтобы не беспокоить других пациентов. В глазах Чернокосой матери светилась радость. Расставаясь с ней, сын, как бы извиняясь, выложил на столик возле ее кровати виноградные гроздья, мед, яблоки. «Поправляйтесь, мама», – сказал он на прощанье и поцеловал ее. А к Белокосой матери никто не пришел. У сына сейчас концерт… Если бы не концерт, он, конечно, пришел бы..., – извиняющим тоном произнесла она. К Чернокосой матери сын приходил каждый день, оставляя ей гостин- цы: пчелиные соты, яблоки, арбузы, душистый, своими руками выращенный хлеб. Привозил сыновнюю улыбку, и, казалось, мать только от той улыбки выздоравливает. К Белокосой матери так никто и не пришел. Прошел месяц. Врачи сказали Чернокосой матери: «Теперь вы совершенно здоровый человек. В сердце нет ни шумов, ни перебоев». А Белокосой матери врач сказал: «Вам еще надо полежать. Вы тоже станете здоровой». Говоря это, врач смотрел почему-то в сторону. За Чернокосой матерью приехал сын. Он привез несколько букетов красных роз и подарил всем врачам и медсестрам, лечившим и ухаживавшим за его матерью. Все в больнице улыбались. Прощаясь с Чернокосой матерью, Белокосая попросила ее остаться с ней на несколько минут и со слезами на глазах спросила ту: Ответь мне, дорогая, как ты воспитала такого сына? Ты счастлива, а я..., – и она заплакала. Я скажу тебе всю правду, – сказала Чернокосая. – Сын мой, который родился в один день с твоим сыном, умер… А это… не кровный сын мой, но родной! Я усыновила его трехлетним малышом, и для него я родная мать... Если бы ты знала, как я страдала в эти дни за тебя! Даже хотела уйти из больницы, ведь каждый приезд моего сына приносил тебе переживания… Я умею чувствовать человека, чувствовать своим сердцем все, что происходит у него в душе, и сына смогла научить этому… 1. Сбылись ли мечты двух матерей? Как? 2. Можно ли считать, что счастье «обошло» Чернокосую мать? Почему? 3. В чем состояла мудрость воспитания Чернокосой матери? 4. Почему важно уметь чувствовать человека, чувствовать все, что проис ходит в его душе? Как можно этому научиться?

Вопрос: Подумайте, какой из предложенных поступков можно назвать красивым, а какой – нет. Обоснуйте свой выбор. Вы всегда делитесь со своим другом всем, что у вас есть. Вы заблудились в лесу, устали, проголодались и поделились последним кусочком хлеба со своим другом. Вы часто видите, как в подъезде лежат разбросанные рекламные листки, но считаете, что их должна собрать уборщица. Вы долго копили деньги на подарок для своей бабушки, но отдали все деньги на подарки ветеранам. По утрам по дороге в школу вы убираете с детской площадки осколки и мусор, чтобы малыши не порезались и не испачкались. Вы организовали субботник и собрали детей со всего дома, чтобы убрать детскую площадку. Вы всегда вовремя кормите свою собаку (или кошку). Вы всегда кормите бездомных животных во дворе и даже можете отдать им свой завтрак.

Вопрос: Представьте, что вы ученый. Попробуйте сформулировать Закон взаимодействия человека с окружающим его миром. Воспользуйтесь материалами текста В. Суслова «Все друг с другом связано».

Вопрос: Путями доброты. Д. Лихачев Что же самое главное в жизни? Главное может быть в оттенках – у каждого свое собственное, неповторимое. Но все же главное должно быть у каждого человека. Жизнь не должна рассыпаться на мелочи, растворяться в каждодневных заботах. И еще, самое существенное: главное, каким бы оно ни было индивидуальным у каждого человека, должно быть добрым и значительным. Человек должен уметь не просто подниматься, но подниматься над самим собой, над своими личными повседневными заботами и думать о смысле своей жизни – оглядывать прошлое и заглядывать в будущее. Если жить только для себя, своими мелкими заботами о собственном благополучии, то от прожитого не останется и следа. Если же жить для других, то другие сберегут то, чему служил, чему отдавал силы. Заметил ли читатель, что все дурное и мелкое в жизни быстро забывается? Еще людьми владеет досада на дурного и эгоистического человека, на сделанное им плохое, но самого человека уже не помнят, он стерся в памяти. Люди, ни о ком не заботящиеся, как бы выпадают из памяти. А люди, служившие другим, служившие по-умному, имевшие в жизни добрую и значительную цель, запоминаются надолго. Помнят их слова, поступки, их облик, их шутки, а иногда чудачества. О них рассказывают. Гораздо реже и, разумеется, с недобрым чувством говорят о злых. В жизни надо иметь свое служение – служение какому-то делу. Пусть дело это будет маленьким, оно станет большим, если будешь ему верен. В жизни ценнее всего доброта, и при этом доброта умная, целенаправленная. Умная доброта – самое ценное в человеке, самое к нему располагающее и самое, в конечном счете, верное по пути к личному счастью. Счастья достигает тот, кто стремится сделать счастливыми других и способен хоть на время забыть о своих интересах, о себе. Это «неразменный рубль». Знать это, помнить об этом всегда и следовать путями доброты – очень и очень важно. Поверьте мне! 1. Что значит «следовать путями доброты»? 2. Почему «в жизни ценнее всего доброта»? 3. Как вы поняли, что самое главное в жизни?

Вопрос: Последний лист (В сокращении) О. Генри Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичного дома… В ноябре неприветливый чужак, которого доктора именуют Пневмонией, незримо разгуливал по колонии, касаясь то одного, то другого своими ледяными пальцами… Джонси лежала неподвижно на крашеной железной кровати, глядя сквозь мелкий переплет голландского окна на глухую стену соседнего кирпичного дома. Однажды утром озабоченный доктор одним движением косматых седых бровей вызвал Сью в коридор. - У нее один шанс… ну, скажем, против десяти, - сказал он, стряхивая ртуть в термометре. - И то, если она сама захочет жить. Ваша маленькая подруга решила, что ей уже не поправиться. О чем она думает? Я сделаю все, что буду в силах сделать как представитель науки. Но когда мой пациент начинает считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят процентов с целебной силы лекарств. Если вы сумеете добиться, чтобы она хоть раз спросила, какого фасона рукава будут носить этой зимой, я вам ручаюсь, что у нее будет один шанс из пяти вместо одного из десяти. После того как доктор ушел, Сью выбежала в мастерскую и плакала в японскую бумажную салфеточку до тех пор, пока та не размокла окончательно. Потом она храбро вошла в комнату Джонси с чертежной доской насвистывая рэгтайм. Джонси лежала, повернувшись лицом к окну, едва заметная под одеялами. Сью перестала насвистывать, думая, что Джонси уснула. Она пристроила доску и начала рисунок тушью к журнальному рассказу. Вдруг Сью услышала тихий шепот, повторившийся несколько раз. Она торопливо подошла к кровати. Глаза Джонси были широко открыты. Она смотрела в окно и считала - считала в обратном порядке. - Двенадцать, - произнесла она, а немного погодя: - «одиннадцать», а потом: - «десять» и «девять», - а потом: - «восемь» и «семь» - почти одновременно. Сью посмотрела в окно. Что там было считать? Был виден только пустой, унылый двор и глухая стена кирпичного дома в двадцати шагах. Старый-старый плющ с узловатым, подгнившим у корней стволом заплел до половины кирпичную стену. Холодное дыхание осени сорвало листья с лозы, и оголенные скелеты ветвей цеплялись за осыпающиеся кирпичи. - Что там такое, милая? - спросила Сью. - Шесть, - едва слышно ответила Джонси. - Теперь они облетают гораздо быстрее. Три дня назад их было почти сто. Голова кружилась считать. А теперь это легко. Вот и еще один полетел. Теперь осталось только пять. - Чего пять, милая? Скажи своей Сьюди. - Листьев. На плюще. Когда упадет последний лист, я умру. Я это знаю уже три дня. Разве доктор не сказал тебе? - Первый раз слышу такую глупость! - с великолепным презрением отпарировала Сью. - Какое отношение могут иметь листья на старом плюще к тому, что ты поправишься? А ты еще так любила этот плющ! Не будь глупышкой. Да ведь еще сегодня доктор говорил мне, что ты скоро выздоровеешь… Постарайся уснуть, мне надо позвать Бермана, я хочу писать с него золотоискателя-отшельника. Я самое большее на минутку. Смотри же, не шевелись, пока я не приду. Старик Берман был художник, который жил в нижнем этаже под их студией. Ему было уже за шестьдесят, и борода, вся в завитках, как у Моисея Микеланджело, спускалась у него с головы сатира на тело гнома. В искусстве Берман был неудачником. Он все собирался написать шедевр, но даже и не начал его. Уже несколько лет он не писал ничего, кроме вывесок, реклам и тому подобной мазни ради куска хлеба. Он зарабатывал кое-что, позируя молодым художникам, которым профессионалы-натурщики оказывались не по карману. Он пил запоем, но все еще говорил о своем будущем шедевре. А в остальном это был злющий старикашка, который издевался над всякой сентиментальностью и смотрел на себя, как на сторожевого пса, специально приставленного для охраны двух молодых художниц. Сью застала Бермана в его полутемной каморке нижнего этажа. В одном углу двадцать пять лет стояло на мольберте нетронутое полотно, готовое принять первые штрихи шедевра. Сью рассказала старику про фантазию Джонси и про свои опасения насчет того, как бы она, легкая и хрупкая, как лист, не улетела от них, когда ослабнет ее непрочная связь с миром. Старик Берман чьи красные глаза очень заметно слезились, раскричался, насмехаясь над такими идиотскими фантазиями. - Что! - кричал он. - Возможна ли такая глупость - умирать оттого, что листья падают с проклятого плюща! Первый раз слышу. Как вы позволяете ей забивать голову такой чепухой? Ах, бедная маленькая мисс Джонси! Здесь совсем не место болеть такой хорошей девушке, как мисс Джонси. Когда-нибудь я напишу шедевр, и мы все уедем отсюда. Да, да! Джонси дремала, когда они поднялись наверх. Сью спустила штору до самого подоконника и сделала Берману знак пройти в другую комнату. Там они подошли кокну и со страхом посмотрели на старый плющ. Потом переглянулись, не говоря ни слова. Шел холодный, упорный дождь пополам со снегом. Берман в старой синей рубашке уселся в позе золотоискателя-отшельника на перевернутый чайник вместо скалы. На другое утро Сью, проснувшись после короткого сна, увидела, что Джонси не сводит тусклых, широко раскрытых глаз со спущенной зеленой шторы. - Подними ее, я хочу посмотреть, - шепотом скомандовала Джонси. Сью устало повиновалась. И что же? После проливного дождя и резких порывов ветра, не унимавшихся всю ночь, на кирпичной стене еще виднелся один лист плюща - последний! Все еще темно-зеленый у стебелька, но тронутый по зубчатым краям желтизной тления и распада, он храбро держался на ветке в двадцати футах над землей. - Это последний, - сказала Джонси. - Я думала, что он непременно упадет ночью. Я слышала ветер. Он упадет сегодня, тогда умру и я… День прошел, и даже в сумерки они видели, что одинокий лист плюща держится на своем стебельке на фоне кирпичной стены. А потом, с наступлением темноты, опять поднялся северный ветер, и дождь беспрерывно стучал в окна, скатываясь с низкой голландской кровли. Как только рассвело, беспощадная Джонси велела снова поднять штору. Лист плюща все еще оставался на месте. Джонси долго лежала, глядя на него. Потом позвала Сью, которая разогревала для нее куриный бульон на газовой горелке. - Я была скверной девчонкой, Сьюди, - сказала Джонси, - Должно быть, этот последний лист остался на ветке для того, чтобы показать мне, какая я была гадкая. Грешно желать себе смерти. Теперь ты можешь дать мне немного бульона… Хотя нет: принеси мне сначала зеркальце, а потом обложи меня подушками, и я буду сидеть и смотреть, как ты стряпаешь. Часом позже она сказала: - Сьюди, надеюсь когда-нибудь написать красками Неаполитанский залив. Днем пришел доктор, и Сью подкаким-то предлогом вышла за ним в прихожую. - Шансы равные, - сказал доктор, пожимая худенькую, дрожащую руку Сью. - При хорошем уходе вы одержите победу. А теперь я должен навестить еще одного больного, внизу, Его фамилия Берман, Кажется, он художник, Тоже воспаление легких. Он уже старик и очень слаб, а форма болезни тяжелая. Надежды нет никакой, но сегодня его отправят в больницу, там ему будет покойнее. На другой день доктор сказал Сью: - Она вне опасности. Вы победили. Теперь питание и уход - и больше ничего не нужно. В тот же вечер Сью подошла к кровати, где лежала Джонси, с удовольствием довязывая ярко-синий, совершенно бесполезный шарф, и обняла ее одной рукой - вместе с подушкой. - Мне надо кое-что сказать тебе, белая мышка, - начала она. - Мистер Берман умер сегодня в больнице от воспаления легких. Он болел всего только два дня. Утром первого дня швейцар нашел бедного старика на полу в его комнате. Он был без сознания. Башмаки и вся его одежда промокли насквозь и были холодны, как лед. Никто не мог понять, куда он выходил в такую ужасную ночь. Потом нашли фонарь, который все еще горел, лестницу, сдвинутую с места, несколько брошенных кистей и палитру с желтой и зеленой красками. Посмотри в окно, дорогая, на последний лист плюща. Тебя не удивляло, что он не дрожит и не шевелится от ветра? Да, милая, это и есть шедевр Бермана - он написал его в ту ночь, когда слетел последний лист. 1. Можно ли назвать Бермана неудачником? Почему? 2. Какой главный шедевр он создал в своей жизни? 3. Что спасло тяжелобольную Джонси? 4. В чем отразилась истинная человеческая красота старого художника? 5. Как проявляется красота человека?

Вопрос: Является ли отзывчивым человек, который: любит и уважает окружающих; сочувствует и сопереживает людям; добр и честен с окружающими; готов бескорыстно помочь; критикует ошибки и промахи людей; равнодушен к чужим проблемам. Прокомментируйте свой ответ

Вопрос: Подвиг музыкантов По С. Когану При взгляде на «Титаник» у людей перехватывало дыхание. Своей мощью и величием он производил впечатление совершенства. Это был корабль-мечта, плавающий дворец. Под звуки судового оркестра «Титаник» взял курс на Нью-Йорк, подняв флаг Славы. Трагедия случилась в воскресенье, в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года в Атлантическом океане. Два матроса, осматривающие с фок-мачты окутанный ночным туманом горизонт, увидели тень огромного айсберга. Но было уже поздно. Столкновение с айсбергом оказалось неизбежным. Раздался страшный скрежет. От удара судно вздрогнуло, и вдоль борта прокатился грохочущий звук. Айсберг распорол правый борт корабля. Прозвучал сигнал бедствия. «Титаник» тщетно взывал, молил о помощи. По роковому стечению обстоятельств его никто не слышал, а выпущенные сигнальные ракеты никто не видел. «Титаник» остановился посреди океана. В считанные минуты две тысячи пассажиров и члены команды осознали, что им грозит смертельная опасность. И если одни понимали свою обреченность, то другие продолжали верить в миф о «непотопляемости» «Титаника». Среди общего хаоса, паники и неразберихи в одно мгновение воцарилась звенящая тишина и… зазвучала музыка. Все поняли, что происходит нечто фантастически нереальное. Это заиграл судовой оркестр. В простом холле первого класса музыканты под руководством дирижера и скрипача Уолласа Генри Хартли, надев спасательные жилеты, вначале робко, a затем все громче и неистовей заиграли жизнерадостный регтайм', отгоняя своим исполнением страх и тревогу мечущихся по судну людей. Музыка снимала напряжение, давала призрачное успокоение. Пассажиры приветствовали музыкантов как героев. Музыкальный ансамбль на «Титанике» считался лучшим коллективом среди оркестров, работавших на крупных пассажирских судах в Северной Атлантике, хотя его участники получали за свой труд мизерную плату - один шиллинг в месяц. Это были восемь музыкантов - семеро англичан и один француз. Роль оркестра в сплочении людей перед лицом неминуемой гибели была огромна. Музыканты совершили беспримерный подвиг Они играли, ободряя обреченных. Музыка вселяла надежду на спасение. И хотя члены команды - матросы, кочегары, механики, стюарды, официанты, капитан, выполняя свои обязанности, совершали благородные, героические поступки, спасая людей, подвиг музыкантов вошел в историю - их музыка звучала до последней минуты жизни, пока над ними не сомкнулись волны. Спасшийся пассажир, спустя много лет вспоминая последние часы жизни «Титаника», писал: «В ту ночь было совершено много героических поступков, но ни один из них не мог сравниться с подвигом этих нескольких музыкантов, игравших час за часом, хотя судно погружалось все глубже и глубже, а море подбиралось к месту, где они стояли. Музыка, которую они исполняли, дала им право быть внесенными в список героев вечной славы». Ярко освещенный «Титаник» медленно уходил под воду. Когда вода затопила салон первого класса, оркестр перешел на шлюпочную палубу, где было наибольшее скопление пассажиров, и продолжал играть. Это была игра со смертью. Регтайм звучал как реквием'. И когда Уоллас Хартли, постучав смычком по своей скрипке, дал знак музыкантам, звуки регтайма стихли, и на затопленной палубе зазвучала мелодия, о которой маэстро всегда говорил, что ее надо играть на собственных похоронах. Наступал последний акт чудовищной трагедии. Гигантский корпус «Титаника», встав дыбом, рухнул носом в воду и исчез в морской бездне. Все было кончено. От места гибели «Титаника» отплывали спасательные шлюпки. Находившиеся в них люди еще долго слышали доносившуюся музыку. Никто из музыкантов не выжил. Тело Хартли было найдено спустя две недели после трагедии. Музыканту было всего 33 года. К его груди была привязана скрипка, которую ему перед отъездом подарила невеста. На скрипке сохранилась гравировка: «Уоллесу по случаю нашей помолвки. Мария». 1. В чем проявился подвиг музыкантов? 2. Что придавало им силы? 3. Можно ли утверждать, что человеческие возможности очень велики? Почему вы так думаете?