Вопрос:
Солнце и спичка
Е. Ефименко
В коробке лежало много спичек. Каждый день люди в доме пользовались коробком и спичкой, чтобы зажечь плиту, камин, свечи.
Однажды хозяйка забыла закрыть коробок, и заглянувшее в него солнце озарило светом лежащие там спички.
Ночью одна спичка сказала: « Я хочу видеть снова этот свет, прежде чем сгореть, зажигая людям то, что они хотят. За всю свою жизнь я ничего не видела кроме своих сестер-спичек и нашего спичечного коробка. Может, завтра меня чиркнут о его потертый бок, я вспыхну, загорюсь, а через секунду уже буду бесполезной, сгоревшей спичкой. Ах, как бы я хотела прикоснуться к солнцу! Наверное, тогда я пылала бы огнем ярче всех спичек на свете!» Сказав так, она стала выбираться из коробка. «Куда ты?» – спрашивали ее другие спички, пытаясь остановить.
-Я отправляюсь на поиски солнца, пусть оно меня зажжет! Лучше сгореть от большого, могучего светила, чем от большого, ничем не примечательного коробка. И гордая спичка ушла из дома. Покинула своих сестер и свой коробок, который служил ей надежным укрытием днем и удобной постелью ночью. Она видела солнце в небе, но не могла достать до него. А еще ей пришлось столкнуться с опасностями, о которых она и не подозревала. Как-то ее чуть не раздавила толпа людей, и она еле спаслась от любопытного воробья, который хотел ее склевать. И тогда спичка решила забраться на крышу дома. Казалось, тогда она дотянется до
солнца, ведь оно было так близко!
Забравшись наверх, спичка потянулась и… ничего. Ее согревали лучи. Но солнце было слишком далеко. Спичка поняла, что никогда не загорится от солнца. Она загрустила. И вдруг неожиданно небо затянуло тучей. На спичку упала холодная капля, одна, вторая… Пошел дождь. Бедной спичке негде было спрятаться, ее накрыло потоком воды, и она одиноко лежала на крыше, не в силах подняться.
Когда дождь кончился, спичка подумала: «Ну вот и все. Кому я теперь нужна… Отсыревшую спичку уже не зажечь. Остается ждать, пока тебя поднимет ветер и унесет неизвестно куда. Может, я упаду на землю, а там меня точно склюет воробей, раздавят машины или сломает толпа».
Так печально думала спичка, но следом за дождем, как это обычно бывает, стало пробиваться солнце. Своими теплыми лучами оно высушило спичку, и та с удивлением обнаружила, что чувствует себя лучше. Спичка с благодарностью посмотрела на ослепительный свет. Но он больше не манил ее. Она поняла, что соскучилась по дому, другим спичкам и даже по коробку, который казался серым и неинтересным. Ей так хотелось обратно!
Когда спичка вернулась, то оказалось, что из ее прежних сестер никого уже не осталось. И едва успела она прыгнуть в пустой коробок, рука хозяйки потянулась за последней спичкой, чтобы зажечь камин. Как ярко загорелась эта спичка, вспыхнув от прикосновения простого коробка! Словно солнце, озарила она собой всю комнату. А огонь в камине, зажженный ею, горел еще очень долго, согревая людей и давая им тот свет и теплоту, которые могла дать только спичка, стремившаяся к солнцу, чтобы озарить собой весь мир.
1. Что заставило спичку покинуть коробок?
2. Почему спичка захотела вернуться?
3. Почему огонь, зажженный спичкой, автор сравнивает со светом солнца?
4. Каждый ли труд может быть вдохновенным? Почему?
5. Каким будет общество, если все люди будут трудиться с радостью?
Ответ:
Вопрос: Подвиг музыкантов По С. Когану При взгляде на «Титаник» у людей перехватывало дыхание. Своей мощью и величием он производил впечатление совершенства. Это был корабль-мечта, плавающий дворец. Под звуки судового оркестра «Титаник» взял курс на Нью-Йорк, подняв флаг Славы. Трагедия случилась в воскресенье, в ночь с 14 на 15 апреля 1912 года в Атлантическом океане. Два матроса, осматривающие с фок-мачты окутанный ночным туманом горизонт, увидели тень огромного айсберга. Но было уже поздно. Столкновение с айсбергом оказалось неизбежным. Раздался страшный скрежет. От удара судно вздрогнуло, и вдоль борта прокатился грохочущий звук. Айсберг распорол правый борт корабля. Прозвучал сигнал бедствия. «Титаник» тщетно взывал, молил о помощи. По роковому стечению обстоятельств его никто не слышал, а выпущенные сигнальные ракеты никто не видел. «Титаник» остановился посреди океана. В считанные минуты две тысячи пассажиров и члены команды осознали, что им грозит смертельная опасность. И если одни понимали свою обреченность, то другие продолжали верить в миф о «непотопляемости» «Титаника». Среди общего хаоса, паники и неразберихи в одно мгновение воцарилась звенящая тишина и… зазвучала музыка. Все поняли, что происходит нечто фантастически нереальное. Это заиграл судовой оркестр. В простом холле первого класса музыканты под руководством дирижера и скрипача Уолласа Генри Хартли, надев спасательные жилеты, вначале робко, a затем все громче и неистовей заиграли жизнерадостный регтайм', отгоняя своим исполнением страх и тревогу мечущихся по судну людей. Музыка снимала напряжение, давала призрачное успокоение. Пассажиры приветствовали музыкантов как героев. Музыкальный ансамбль на «Титанике» считался лучшим коллективом среди оркестров, работавших на крупных пассажирских судах в Северной Атлантике, хотя его участники получали за свой труд мизерную плату - один шиллинг в месяц. Это были восемь музыкантов - семеро англичан и один француз. Роль оркестра в сплочении людей перед лицом неминуемой гибели была огромна. Музыканты совершили беспримерный подвиг Они играли, ободряя обреченных. Музыка вселяла надежду на спасение. И хотя члены команды - матросы, кочегары, механики, стюарды, официанты, капитан, выполняя свои обязанности, совершали благородные, героические поступки, спасая людей, подвиг музыкантов вошел в историю - их музыка звучала до последней минуты жизни, пока над ними не сомкнулись волны. Спасшийся пассажир, спустя много лет вспоминая последние часы жизни «Титаника», писал: «В ту ночь было совершено много героических поступков, но ни один из них не мог сравниться с подвигом этих нескольких музыкантов, игравших час за часом, хотя судно погружалось все глубже и глубже, а море подбиралось к месту, где они стояли. Музыка, которую они исполняли, дала им право быть внесенными в список героев вечной славы». Ярко освещенный «Титаник» медленно уходил под воду. Когда вода затопила салон первого класса, оркестр перешел на шлюпочную палубу, где было наибольшее скопление пассажиров, и продолжал играть. Это была игра со смертью. Регтайм звучал как реквием'. И когда Уоллас Хартли, постучав смычком по своей скрипке, дал знак музыкантам, звуки регтайма стихли, и на затопленной палубе зазвучала мелодия, о которой маэстро всегда говорил, что ее надо играть на собственных похоронах. Наступал последний акт чудовищной трагедии. Гигантский корпус «Титаника», встав дыбом, рухнул носом в воду и исчез в морской бездне. Все было кончено. От места гибели «Титаника» отплывали спасательные шлюпки. Находившиеся в них люди еще долго слышали доносившуюся музыку. Никто из музыкантов не выжил. Тело Хартли было найдено спустя две недели после трагедии. Музыканту было всего 33 года. К его груди была привязана скрипка, которую ему перед отъездом подарила невеста. На скрипке сохранилась гравировка: «Уоллесу по случаю нашей помолвки. Мария». 1. В чем проявился подвиг музыкантов? 2. Что придавало им силы? 3. Можно ли утверждать, что человеческие возможности очень велики? Почему вы так думаете?
Посмотреть ответВопрос: Является ли отзывчивым человек, который: любит и уважает окружающих; сочувствует и сопереживает людям; добр и честен с окружающими; готов бескорыстно помочь; критикует ошибки и промахи людей; равнодушен к чужим проблемам. Прокомментируйте свой ответ
Посмотреть ответВопрос: Напишите качества отзывчивого человека.
Посмотреть ответВопрос: О какой внутренней красоте говорил аль-Фараби? Притча о яблоке Шел старец по пустыне. С посохом в руке и сумой за плечами. Его томила жажда. От усталости он еле передвигал ноги. Но он шел, не теряя надежды на чудо. И вот чудо свершилось. Он увидел маленький зеленый оазис. Собрав последние силы, краешком чалмы утерев обильный пот, он ускорил шаги. Подойдя к оазису, старец поприветствовал хозяина. Хозяин преградил ему дорогу и не ответил на приветствие. Он тоже был стар, но суров. - Это мой дом и мой сад! Я давно ушел от зла и людей. Любой чужеземец мне враг. Я не знаю, что ты мне принес: добро или зло! - сказал хозяин оазиса. - Чем же я могу доказать свою доброту, если ты видишь во мне только зло? - спросил старец. - Хорошо, тогда ответь на один вопрос, - с этими словами хозяин взял в руки сочное красное яблоко. - Что прекрасно в этом плоде: его краски, его сок, его вкус или его форма? - Ни то, ни другое, ни третье! - ответил странник. - Истинная красота всегда внутри, ее не увидишь равнодушным взглядом. То, что внутри, важнее того, что снаружи. Разломи яблоко. Что ты видишь внутри? Это семя! Семя, из которого вырастут другие сады и которое несет в себе вечность жизни. Так и красота человека находится внутри, в его сердце, несущем вечную любовь! Как нет яблока без семени, так нет и человека без любви. От мудрых слов странника сердце хозяина смягчилось, он раскаялся: - Прости меня, мудрый человек! Я вижу, ты великий учитель. Кто ты, как тебя зовут? - Мое имя - аль-Фараби, - сказал старец, теряя последние силы и падая на песок у ног хозяина сада. Тот бережно поддержал его… (Из дневника учителя самопознания)
Посмотреть ответВопрос: С чем можно сравнить семя яблока применительно к человеку? Притча о яблоке Шел старец по пустыне. С посохом в руке и сумой за плечами. Его томила жажда. От усталости он еле передвигал ноги. Но он шел, не теряя надежды на чудо. И вот чудо свершилось. Он увидел маленький зеленый оазис. Собрав последние силы, краешком чалмы утерев обильный пот, он ускорил шаги. Подойдя к оазису, старец поприветствовал хозяина. Хозяин преградил ему дорогу и не ответил на приветствие. Он тоже был стар, но суров. - Это мой дом и мой сад! Я давно ушел от зла и людей. Любой чужеземец мне враг. Я не знаю, что ты мне принес: добро или зло! - сказал хозяин оазиса. - Чем же я могу доказать свою доброту, если ты видишь во мне только зло? - спросил старец. - Хорошо, тогда ответь на один вопрос, - с этими словами хозяин взял в руки сочное красное яблоко. - Что прекрасно в этом плоде: его краски, его сок, его вкус или его форма? - Ни то, ни другое, ни третье! - ответил странник. - Истинная красота всегда внутри, ее не увидишь равнодушным взглядом. То, что внутри, важнее того, что снаружи. Разломи яблоко. Что ты видишь внутри? Это семя! Семя, из которого вырастут другие сады и которое несет в себе вечность жизни. Так и красота человека находится внутри, в его сердце, несущем вечную любовь! Как нет яблока без семени, так нет и человека без любви. От мудрых слов странника сердце хозяина смягчилось, он раскаялся: - Прости меня, мудрый человек! Я вижу, ты великий учитель. Кто ты, как тебя зовут? - Мое имя - аль-Фараби, - сказал старец, теряя последние силы и падая на песок у ног хозяина сада. Тот бережно поддержал его… (Из дневника учителя самопознания)
Посмотреть ответВопрос: Является ли хорошим другом человек, который: -честен и справедлив с окружающими; -уважает окружающих; -выполняет свои обещания; -бескорыстно приходит на помощь; -хороший собеседник; -умеет прощать, не обижается по пустякам; -умеет извиниться за свои ошибки; -умеет быть верным и надежным; -замечает в окружающих только недостатки.
Посмотреть ответВопрос: Проанализируйте ситуации. Возможно ли найти способ выхода из них, который устроил бы всех участников? Предложите свой вариант. Подруга взяла у меня книгу на неделю. Мне понадобилась эта книга, чтобы написать сочинение. Прошла неделя, а книги нет. Я звоню подруге…
Посмотреть ответВопрос: Вставьте пропущенные слова и запишите высказывания. Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать … . П. Чехов Любовь – это бесценный … . Это единственная вещь, которую мы можем… и все же она у тебя … . Л. Толстой Если … идет – земле изобилие, если хороший … рождается – народу изобилие. Казахская пословица Жизнь дана на добрые … . Русская пословица Слова для справок: подарить, изобилие, дождь, дар, добро, останется, дела, человек.
Посмотреть ответВопрос: Последний дюйм Дж. Олдридже Долго взбирались они по склону; Дэви тащил, а Бен отталкивался пятками, поминутно теряя сознание и медленно приходя в себя. Два раза он срывался вниз, но наконец они добрались до самолета; ему даже хотелось сесть, прислонившись к хвостовой части машины, и оглядеться. Но сидеть было сущим адом, а обмороки все учащались. - Как дела? - спросил он мальчика. Тот задыхался, изнемогая от напряжения. - Ты, видно, совсем измучился. - Нет! - крикнул Дэви с яростью. - Я не устал. Тон его удивил Бена: он никогда не слышал в голосе мальчика ни протеста, ни тем более ярости. Оказывается, лицо сына могло скрывать эти чувства. Неужели можно жить годами с сыном и не разглядеть его лица? Но сейчас он не мог позволить себе раздумывать об этом. Сейчас он был в полном сознании, но от приступов боли захватывало дух. Шок проходил. Правда, он совсем ослабел. Он чувствовал, как из левой руки сочится кровь, но не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни даже пальцем. Дэви самому придется поднять самолет в воздух, вести его и посадить на землю. - Теперь, - сказал он, с трудом ворочая пересохшим языком, - надо навалить камней у дверцы самолета. Если навалить их побольше, ты как-нибудь сумеешь втащить меня в кабину. Возьми камни из-под колес. Дэви сразу принялся за дело, он стал складывать обломки кораллов у левой дверцы - со стороны сиденья пилота… - Мы не сможем лететь, - сказал мальчик. - Ты не сможешь вести самолет. Лучше и не пытаться. - Ах, - сказал Бен с той нарочитой мягкостью, от которой ему становилось еще грустнее. - Ветер сам отнесет нас домой. Ветер мог отнести их куда угодно, только не домой, а если он задует слишком сильно, они не увидят под собой ни посадочных знаков, ни аэродрома - ничего. - Обвяжи мне грудь полотенцем, лезь в самолет, тащи, а я буду отталкиваться ногами. Бен с трудом вполз в машину, согнувшись пополам, теряя сознание. Потом он попытался сказать мальчику, что надо делать, но не смог произнести ни слова. Мальчика охватил страх. Повернув к нему голову, Бен почувствовал это и сделал еще одно усилие… - Запоминай все, что я тебе скажу. Запри свою дверцу… Он снова ушел далеко-далеко, а потом вернулся. - Придется тебе взяться за дело самому, Дэви. Ничего не поделаешь. Слушай. Колеса свободны? - Да, я убрал все камни. Дэви сидел, стиснув зубы. - Вот что надо делать, Дэви. Передвинь рычаг газа на дюйм, не больше. Сразу. Сейчас. Поставь всю ступню на педаль. Хорошо. Молодец! Теперь поверни черный выключатель возле меня. Отлично. Теперь нажми вон ту кнопку, а когда мотор заработает, передвинь рычаг газа еще немного. Стой! Поставь ногу на левую педаль. Когда мотор заработает, дай полный газ и развернись против ветра. Слышишь? - Это я могу, - сказал мальчик, и Бену показалось, что он услышал в голосе сына резкую нотку нетерпения, чем-то напоминавшую его собственный голос. - Здорово дует ветер, - добавил мальчик. - Слишком сильно, это мне не нравится. - Когда будешь выруливать против ветра, отдай вперед ручку. Начинай! Запускай мотор… Слушай дальше. Это совсем просто. Тяни ручку на себя и держи ее посередине. Если машина будет подскакивать, ничего. Замедли ход и держи прямо. Держи ее против ветра, не бери ручку на себя, пока я не скажу. Действуй, не бойся ветра… Мальчик послушно держал ручку и не дергал ее к себе. Они с трудом перевалились через дюны, и Бен понял, что от мальчика потребовалось немало мужества, чтобы от страха не рвануть ручку. Резкий порыв ветра уверенно подхватил самолет, но затем он провалился в яму, и Бену стало мучительно плохо. - Поднимись на три тысячи футов, там будет спокойнее! - крикнул он. Ему следовало растолковать сыну все до старта, ведь теперь Дэну трудно будет его услышать. Даже в забытьи Бен слышал, как тяжело дышит и вот-вот сдаст мотор. - Что-то случилось! - кричал Дэви. - Слушай, очнись! - Подыми рычаг смеси. Дэви не понял, что нужно сделать, а Бен не сумел ему это вовремя подсказать. Он неуклюже повернул голову, поддел щекой и подбородком рукоятку и приподнял ее на дюйм. Он услышал, как мотор чихнул, дал выхлоп и снова заработал. Оставшись один на высоте в три тысячи футов, Дэви решил, что никогда больше не сможет плакать. У него на всю жизнь высохли слезы. Только однажды за свои десять лет он похвастался, что отец его - летчик. Но он помнил все, что отец рассказал ему об этом самолете, и догадывался о многом, чего отец не говорил. Бену казалось, что от толчков его тело пронзают и разрывают на части ледяные стрелы; во рту пересохло, он медленно приходил в себя. Взглянув вверх, увидел пыль, а над ней тусклое небо. - Дэви! Что случилось? Что ты делаешь? - закричал он сердито. - Мы почти прилетели, - сказал Дэви. - Но ветер поднялся выше, и уже темнеет. - Что ты видишь? - спросил отец. - Аэродромы и здания Каира. Вон большой аэродром, куда приходят пассажирские самолеты. Качка и толчки оборвали слова мальчика. - Не теряй из виду аэродром! - крикнул Бен сквозь приступ боли. - Самолет не хочет идти вниз, - сказал Дэви. Глаза его расширились и, казалось, занимали теперь все лицо. -Выключи мотор. - Выключал, но ничего не получается. Не могу опустить руку. - Потяни рукоятку, - сказал Бен, подняв голову вверх, где была рукоятка. Дэви пришлось привстать, чтобы дотянуться до рукоятки на колесе и сдвинуть ее вперед. Нос самолета опустился, и машина перешла в пике. - Выключи мотор! - крикнул Бен. Дэви убрал газ, и ветер стал с силой подбрасывать самолет вверх и вниз. Поднять самолет в воздух и вести его не так трудно. Посадить же на землю - вот задача. Бен приподнял, насколько смог, голову и увидел, как приближается земля. - Левей! - крикнул он. - Все в порядке, Дэви. Ты справишься. Жми ручку вниз. - Я врежусь в самолет. Бен с усилием открыл глаза и кинул взгляд поверх носа машины, качавшейся вверх и вниз; до большого «ДС-4» оставалось всего двести футов, он преграждал им путь, но шел с такой скоростью, что они должны были разминуться. Да, они разминутся. Бен чувствовал, что Дэви в ужасе потянул ручку на себя. - Нельзя! - крикнул он. - Гни ее вниз… Нос самолета задрался, и они потеряли скорость. Если потерять скорость на такой высоте да еще при таком ветре, их разнесёт в щепы. Бен знал, что приближается последний дюйм и все в руках у мальчика… Оставалась минута до посадки. - Шесть дюймов! - кричал Дэви отец; язык его словно распух от напряжения и боли, а из глаз текли горячие слезы. - Шесть дюймов, Дэви!… Стой! Еще рано, еще рано… - плакал он. На последнем дюйме, отделявшем их от земли, он все-таки потерял самообладание; им овладел страх, он не мог больше ни говорить, ни кричать, ни плакать… Вдруг он ощутил, что слегка приподнялся нос самолета, услышал громкий рев еще не заглохшего мотора, почувствовал, как, ударившись колесами о землю, самолет мягко подскочил в воздух, и настало томительное ожидание. Но вот хвост и колеса коснулись земли - это был последний дюйм. Ветер закружил самолет, он забуксовал и описал на земле круг, а потом замер, и наступила тишина. Ах, какая тишина и покой! Он слышал их, чувствовал всем своим существом, он вдруг понял, что выживет, - он так боялся умереть и совсем не хотел сдаваться. - Ну как, Дэви? - робко спросил отец сына. - Здорово было, а? Дэви кивнул. Бен знал: мальчуган вовсе не думает, что было здорово, но придет время, и он поймет. Когда-нибудь мальчик поймет, как было здорово. К этому стоило приложить руки. Им обоим нужно время. Ему, Бену, теперь понадобится вся жизнь - вся жизнь, которую подарил ему мальчик. 1. В какую экстремальную ситуацию попали Бен и Дэви? 2. Какие качества помогли Дэви справиться с трудностями? 3. Как вы думаете, что открыл Бен в Дэви? 4. Почему важно не сдаваться даже в исключительно трудных ситуациях? 5. Как вы думаете, в чем главная сила возможностей каждого человека?
Посмотреть ответВопрос: Рассмотрите ценности культуры. Какие из них вы отнесете к материальным, какие – к духовным? Попробуйте объяснить, в чем их единство и отличие. -Памятники -Архитектурные сооружения -Произведения литературы -Творчество -Познание -Нравственные идеалы
Посмотреть ответ