Проанализируйте ситуации. Возможно ли найти способ выхода

Вопрос: В редакцию газеты пришло письмо. Прочитайте выдержку из письма, проанализируйте ситуацию и ответьте на вопрос: «Почему старая женщина сказала спасибо отцу своей помощницы?» У нас в семье восемь человек, я самая старшая. Основные мои обязанности по дому сейчас: месить тесто для лепешек, готовить ужин, помогать на огороде, доить корову. Как-то я возвращалась из школы, на дороге старая женщина не могла поднять ведро с водой. Я ей помогла, а она сказала: «Спасибо твоему отцу». Я была очень счастлива. Асель.

Вопрос: Какие открытия сделал для себя Г. Маркес, понимая, что смертельно болен? Дар великого колумбийца Великий колумбийский писатель Габриэль Гарсиа Маркес уходит из общественной жизни - обострение рака лимфатических желез. Многочисленным друзьям по всему свету он адресует это прощальное письмо. Один из последних даров миру прекрасного человека и подлинного мастера. «Если бы Господь Бог на секунду забыл о том, что я тряпичная кукла, и даровал мне немного жизни, вероятно, я не сказал бы всего, что думаю; я бы больше думал о том, что говорю. Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости. Я бы спал меньше, мечтал больше, сознавая, что каждая минута с закрытыми глазами - это потеря шестидесяти секунд света. Я бы ходил, когда другие от этого воздерживаются, я бы просыпался, когда другие спят, я бы слушал, когда другие говорят. И как бы я наслаждался шоколадным мороженым! Если бы Господь дал мне немного жизни, я бы одевался просто, поднимался с первым лучом солнца, обнажая не только тело, но и душу… Боже мой, если бы у меня было немного жизни… Я не пропустил бы дня, чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю… Я бы жил в любви с любовью. Ребенку я дал бы крылья и научил бы его летать. Пожилых я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от забвения. Как многому я научился у вас, о люди ... Я узнал, что каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что истинное счастье ожидает его на спуске. Я понял, что когда новорожденный впервые сжимает отцовский палец в своем крошечном кулачке, он хватает его навсегда. Я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз, лишь когда он должен помочь ему встать на ноги. Я так многому научился от вас, но, по правде говоря, от всего этого немного пользы, потому что, набив этим сундук, я, к несчастью, умираю…» После этого письма великий писатель прожил еще более 20 лет… Он ушел из жизни 17 апреля 2014 года. По материалам СМИ

Вопрос: Прочитайте высказывание. О чем говорит автор? Как взаимо- связаны изменения в самом себе и творческое преображение мира вокруг? Не уставай в труде и самосовершенствовании: творчески обогащая мир – изменяешь себя, нравственно совершенствуя себя – изменяешь мир. Д. Лихачёв

Вопрос: Вы мечтаете стать летчиком, однако на сегодня не обладаете крепким здоровьем. Что можно предпринять?

Вопрос: Закончите предложение, выбрав одно из предложенных слов. Объясните свой выбор. Сердце – источник.... Любовь, добро, тепло, свет, радость, надежда, красота, счастье.

Вопрос: Прочитайте текст. Какие наставления дает автор? Почему нужно слушать свою совесть? Напишите творческое письмо-обращение к людям. Дайте в нем свои наставления о том, как жить по совести. Как воспитать настоящего человека? (Фрагмент) В. Сухомлинский Поступай так, как должно, не для видимости, не потому что кто-то увидит твои хорошие поступки и похвалит тебя, а по велению собственной совести. Быть настоящим человеком наедине со своей совестью значительно труднее, чем на глазах людей, оценивающих твои поступки, одобряющих добро и порицающих зло. Отчитываться перед своей совестью несравненно труднее, чем перед другим человеком. Если ты наедине с самим собой делаешь что-то плохое и полагаешь, что об этом никто не узнает, – ты ошибаешься. Прятаться от людей – низость, прятаться от себя – низость, помноженная на подлость и лицемерие. Будь предельно честен наедине с самим собой.

Вопрос: Последний дюйм Дж. Олдридже Долго взбирались они по склону; Дэви тащил, а Бен отталкивался пятками, поминутно теряя сознание и медленно приходя в себя. Два раза он срывался вниз, но наконец они добрались до самолета; ему даже хотелось сесть, прислонившись к хвостовой части машины, и оглядеться. Но сидеть было сущим адом, а обмороки все учащались. - Как дела? - спросил он мальчика. Тот задыхался, изнемогая от напряжения. - Ты, видно, совсем измучился. - Нет! - крикнул Дэви с яростью. - Я не устал. Тон его удивил Бена: он никогда не слышал в голосе мальчика ни протеста, ни тем более ярости. Оказывается, лицо сына могло скрывать эти чувства. Неужели можно жить годами с сыном и не разглядеть его лица? Но сейчас он не мог позволить себе раздумывать об этом. Сейчас он был в полном сознании, но от приступов боли захватывало дух. Шок проходил. Правда, он совсем ослабел. Он чувствовал, как из левой руки сочится кровь, но не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни даже пальцем. Дэви самому придется поднять самолет в воздух, вести его и посадить на землю. - Теперь, - сказал он, с трудом ворочая пересохшим языком, - надо навалить камней у дверцы самолета. Если навалить их побольше, ты как-нибудь сумеешь втащить меня в кабину. Возьми камни из-под колес. Дэви сразу принялся за дело, он стал складывать обломки кораллов у левой дверцы - со стороны сиденья пилота… - Мы не сможем лететь, - сказал мальчик. - Ты не сможешь вести самолет. Лучше и не пытаться. - Ах, - сказал Бен с той нарочитой мягкостью, от которой ему становилось еще грустнее. - Ветер сам отнесет нас домой. Ветер мог отнести их куда угодно, только не домой, а если он задует слишком сильно, они не увидят под собой ни посадочных знаков, ни аэродрома - ничего. - Обвяжи мне грудь полотенцем, лезь в самолет, тащи, а я буду отталкиваться ногами. Бен с трудом вполз в машину, согнувшись пополам, теряя сознание. Потом он попытался сказать мальчику, что надо делать, но не смог произнести ни слова. Мальчика охватил страх. Повернув к нему голову, Бен почувствовал это и сделал еще одно усилие… - Запоминай все, что я тебе скажу. Запри свою дверцу… Он снова ушел далеко-далеко, а потом вернулся. - Придется тебе взяться за дело самому, Дэви. Ничего не поделаешь. Слушай. Колеса свободны? - Да, я убрал все камни. Дэви сидел, стиснув зубы. - Вот что надо делать, Дэви. Передвинь рычаг газа на дюйм, не больше. Сразу. Сейчас. Поставь всю ступню на педаль. Хорошо. Молодец! Теперь поверни черный выключатель возле меня. Отлично. Теперь нажми вон ту кнопку, а когда мотор заработает, передвинь рычаг газа еще немного. Стой! Поставь ногу на левую педаль. Когда мотор заработает, дай полный газ и развернись против ветра. Слышишь? - Это я могу, - сказал мальчик, и Бену показалось, что он услышал в голосе сына резкую нотку нетерпения, чем-то напоминавшую его собственный голос. - Здорово дует ветер, - добавил мальчик. - Слишком сильно, это мне не нравится. - Когда будешь выруливать против ветра, отдай вперед ручку. Начинай! Запускай мотор… Слушай дальше. Это совсем просто. Тяни ручку на себя и держи ее посередине. Если машина будет подскакивать, ничего. Замедли ход и держи прямо. Держи ее против ветра, не бери ручку на себя, пока я не скажу. Действуй, не бойся ветра… Мальчик послушно держал ручку и не дергал ее к себе. Они с трудом перевалились через дюны, и Бен понял, что от мальчика потребовалось немало мужества, чтобы от страха не рвануть ручку. Резкий порыв ветра уверенно подхватил самолет, но затем он провалился в яму, и Бену стало мучительно плохо. - Поднимись на три тысячи футов, там будет спокойнее! - крикнул он. Ему следовало растолковать сыну все до старта, ведь теперь Дэну трудно будет его услышать. Даже в забытьи Бен слышал, как тяжело дышит и вот-вот сдаст мотор. - Что-то случилось! - кричал Дэви. - Слушай, очнись! - Подыми рычаг смеси. Дэви не понял, что нужно сделать, а Бен не сумел ему это вовремя подсказать. Он неуклюже повернул голову, поддел щекой и подбородком рукоятку и приподнял ее на дюйм. Он услышал, как мотор чихнул, дал выхлоп и снова заработал. Оставшись один на высоте в три тысячи футов, Дэви решил, что никогда больше не сможет плакать. У него на всю жизнь высохли слезы. Только однажды за свои десять лет он похвастался, что отец его - летчик. Но он помнил все, что отец рассказал ему об этом самолете, и догадывался о многом, чего отец не говорил. Бену казалось, что от толчков его тело пронзают и разрывают на части ледяные стрелы; во рту пересохло, он медленно приходил в себя. Взглянув вверх, увидел пыль, а над ней тусклое небо. - Дэви! Что случилось? Что ты делаешь? - закричал он сердито. - Мы почти прилетели, - сказал Дэви. - Но ветер поднялся выше, и уже темнеет. - Что ты видишь? - спросил отец. - Аэродромы и здания Каира. Вон большой аэродром, куда приходят пассажирские самолеты. Качка и толчки оборвали слова мальчика. - Не теряй из виду аэродром! - крикнул Бен сквозь приступ боли. - Самолет не хочет идти вниз, - сказал Дэви. Глаза его расширились и, казалось, занимали теперь все лицо. -Выключи мотор. - Выключал, но ничего не получается. Не могу опустить руку. - Потяни рукоятку, - сказал Бен, подняв голову вверх, где была рукоятка. Дэви пришлось привстать, чтобы дотянуться до рукоятки на колесе и сдвинуть ее вперед. Нос самолета опустился, и машина перешла в пике. - Выключи мотор! - крикнул Бен. Дэви убрал газ, и ветер стал с силой подбрасывать самолет вверх и вниз. Поднять самолет в воздух и вести его не так трудно. Посадить же на землю - вот задача. Бен приподнял, насколько смог, голову и увидел, как приближается земля. - Левей! - крикнул он. - Все в порядке, Дэви. Ты справишься. Жми ручку вниз. - Я врежусь в самолет. Бен с усилием открыл глаза и кинул взгляд поверх носа машины, качавшейся вверх и вниз; до большого «ДС-4» оставалось всего двести футов, он преграждал им путь, но шел с такой скоростью, что они должны были разминуться. Да, они разминутся. Бен чувствовал, что Дэви в ужасе потянул ручку на себя. - Нельзя! - крикнул он. - Гни ее вниз… Нос самолета задрался, и они потеряли скорость. Если потерять скорость на такой высоте да еще при таком ветре, их разнесёт в щепы. Бен знал, что приближается последний дюйм и все в руках у мальчика… Оставалась минута до посадки. - Шесть дюймов! - кричал Дэви отец; язык его словно распух от напряжения и боли, а из глаз текли горячие слезы. - Шесть дюймов, Дэви!… Стой! Еще рано, еще рано… - плакал он. На последнем дюйме, отделявшем их от земли, он все-таки потерял самообладание; им овладел страх, он не мог больше ни говорить, ни кричать, ни плакать… Вдруг он ощутил, что слегка приподнялся нос самолета, услышал громкий рев еще не заглохшего мотора, почувствовал, как, ударившись колесами о землю, самолет мягко подскочил в воздух, и настало томительное ожидание. Но вот хвост и колеса коснулись земли - это был последний дюйм. Ветер закружил самолет, он забуксовал и описал на земле круг, а потом замер, и наступила тишина. Ах, какая тишина и покой! Он слышал их, чувствовал всем своим существом, он вдруг понял, что выживет, - он так боялся умереть и совсем не хотел сдаваться. - Ну как, Дэви? - робко спросил отец сына. - Здорово было, а? Дэви кивнул. Бен знал: мальчуган вовсе не думает, что было здорово, но придет время, и он поймет. Когда-нибудь мальчик поймет, как было здорово. К этому стоило приложить руки. Им обоим нужно время. Ему, Бену, теперь понадобится вся жизнь - вся жизнь, которую подарил ему мальчик. 1. В какую экстремальную ситуацию попали Бен и Дэви? 2. Какие качества помогли Дэви справиться с трудностями? 3. Как вы думаете, что открыл Бен в Дэви? 4. Почему важно не сдаваться даже в исключительно трудных ситуациях? 5. Как вы думаете, в чем главная сила возможностей каждого человека?

Вопрос: Молодость-вся жизнь. Д. Лихачев Когда я учился в школе, а потом в университете, мне казалось, что моя «взрос- лая жизнь» будет в какой-то совершенно иной обстановке, как бы в ином мире, и меня будут окружать совсем другие люди. От настоящего не останется ничего… А на самом деле оказалось все иначе. Мои сверстники остались со мной. Не все, конечно: многих унесла смерть. И все же друзья молодости оказались самыми верными, всегдашними. Круг знакомых возрос необычайно, но настоящие друзья – старые. Подлинные друзья приобретаются в молодости. Я помню, что и у моей матери настоящими друзьями остались только ее подруги по гимназии. У отца друзья были его сокурсники по институту. И сколько я ни наблюдал, открытость к дружбе постепенно снижается с возрастом. Молодость – это время сближения. И об этом следует помнить и друзей беречь, ибо настоящая дружба очень помогает и в горе, и в радости. В радости ведь тоже нужна помощь: помощь, чтобы ощутить счастье до глубины души, ощутить и поделиться им. Неразделенная радость – не радость. Человека портит счастье, если он переживает его один. Когда же наступит пора несчастий, пора утрат – опять-таки нельзя быть одному. Горе человеку, если он один. Поэтому берегите молодость до глубокой старости. Цените все хорошее, что приобрели в молодые годы, не растрачивайте богатств молодости. Ничто из приобретенного в молодости не проходит бесследно. Привычки, воспитанные в молодости, сохраняются на всю жизнь. Навыки в труде – тоже. Привык к работе – и работа всегда будет доставлять радость. А как это важно для человеческого счастья! Нет несчастнее человека ленивого, вечно избегающего труда, усилий… Есть русская пословица: «Береги честь смолоду». В памяти остаются все поступки, совершенные в молодости. Хорошие будут радовать, дурные не давать спать! 1. О чем рассказывает автор? Согласны ли вы с ним? 2. Почему нужно беречь молодость? 3. Что автор считает важным для человеческого счастья? 4. Как вы понимаете слова: «Хорошие поступки будут радовать, дурные не давать спать»? 5. Расскажите, как жить сердцем.

Вопрос: Чудесный доктор (В сокращении. Начало) -Гриш, а Гриш! Гляди-ка, поросенок-то… Смеется… А во рту-то у него!.. Смотри, смотри… травка во рту, травка!.. Вот штука-то! Двое мальчуганов, стоящих перед огромным окном гастрономического магазина, принялись неудержимо хохотать, толкая друг друга в бок локтями, но невольно приплясывая от жестокой стужи. Они уже более пяти минут торчали перед этой великолепной выставкой. Здесь возвышались целые горы яблок и апельсинов; стояли правильные пирамиды мандаринов; протянулись на блюдах огромные копченые рыбы… Глядя на витрину, оба мальчика на минуту забыли о важном поручении, возложенном на них матерью, – поручении, окончившемся так неожиданно и так плачевно. Старший мальчик первый оторвался от созерцания очаровательного зрелища. Он дернул брата за рукав и произнес сурово: -Ну, Володя, идем… Нечего тут… Одновременно подавив тяжелый вздох (старшему из них было только десять лет, и к тому же оба с утра ничего не ели, кроме пустых щей) и кинув последний влюбленно жадный взгляд на гастрономическую выставку, мальчуганы торопливо побежали по улице. По мере того как шли мальчики, все малолюднее и темнее становились улицы. Прекрасные магазины, сияющие елки, праздничное оживление толпы – все осталось позади. Потянулись пустыри, узкие переулки, мрачные косогоры… Наконец они достигли покосившегося ветхого дома, стоявшего особняком. Обойдя тесным, обледенелым и грязным двором, они спустились в подвал, прошли в темноте общим коридором, отыскали ощупью свою дверь и отворили ее. Уже более года жили Мерцаловы в этом подземелье. Оба мальчугана давно успели привыкнуть и к этим закоптелым, плачущим от сырости стенам, и к мок- рым отрепкам, сушившимся на протянутой через комнату веревке. Но сегодня, после всего, что они видели на улице, после этого праздничного ликования, которое они чувствовали повсюду, их маленькие детские сердца сжались от острого, недетского страдания. В углу на постели лежала девочка лет семи; ее лицо горело, дыхание было коротко и затруднительно, широко раскрытые блестящие глаза смотрели пристально и бесцельно. Рядом с постелью, в люльке, привешенной к потолку, кричал, морщась, надрываясь и захлебываясь, грудной ребенок. Высокая, худая женщина, с изможденным, точно почерневшим от горя лицом, стояла на коленях около больной девочки, поправляя ей подушку и в то же время не забывая подталкивать локтем качающуюся колыбель. Когда мальчики вошли, женщина обернула назад свое встревоженное лицо. -Ну? Что же? – спросила она отрывисто и нетерпеливо. Мальчики молчали. Только Гриша шумно вытер нос рукавом своего пальто, переделанного из старого ватного халата. -Отнесли вы письмо?.. Гриша, я тебя спрашиваю, отдал ты письмо? -Отдал, – сиплым от мороза голосом ответил Гриша. -Ну, и что же? Что ты ему сказал? -Да все, как ты учила. Вот, говорю, от Мерцалова письмо, от вашего бывшего управляющего. А он нас обругал: «Убирайтесь вы, говорит, отсюда…» -Да кто же это? Кто с вами разговаривал?.. Говори толком, Гриша! -Швейцар разговаривал… Я ему говорю: «Возьмите, дяденька, письмо, пере- дайте, а я здесь внизу ответа подожду». А он говорит: «Как же, говорит, есть у барина время ваши письма читать…» -Ну, а ты? -Я ему все, как ты учила, сказал: «Есть, мол, нечего… Машутка больна… Помирает…» Говорю: «Как папа место найдет, так отблагодарит вас, Савелий Петрович, ей-богу, отблагодарит». Ну, а в это время звонок как зазвонит, а он нам и говорит: «Убирайтесь скорее отсюда! Чтобы духу вашего здесь не было!..» А Володьку даже по затылку ударил. -А меня он по затылку, – сказал Володя и почесал затылок. Больше мать не расспрашивала. Долгое время в душной, промозглой комнате слышался только неистовый крик младенца да короткое, частое дыхание Машутки. Вдруг мать сказала: -Там борщ есть... Поели бы... Только холодный – разогреть нечем... В это время в коридоре послышались чьи-то неуверенные шаги. Мать и оба мальчика обернулись. Вошел Мерцалов. Он был в летнем пальто, летней войлочной шляпе и без калош. Его руки взбухли и посинели от мороза, глаза провалились, точно у мертвеца. Он не сказал жене ни одного слова, она ему не задала ни одного вопроса. Они поняли друг друга по тому отчаянию, которое прочли друг у друга в глазах. В этот роковой год несчастье за несчастьем безжалостно сыпались на Мерцалова и его семью. Сначала он сам заболел брюшным тифом, и на его лечение ушли все их скудные сбережения. Потом, когда он поправился, он узнал, что его скромное место управляющего домом на двадцать пять рублей в месяц занято уже другим… Началась отчаянная погоня за случайной работой, залог вещей, продажа всякого хозяйственного тряпья. А тут еще пошли болеть дети. Елизавете Ивановне приходилось одновременно ухаживать за больной девочкой, кормить грудью маленького и ходить на другой конец города в дом, где она стирала белье. Весь сегодняшний день был занят тем, чтобы посредством нечеловеческих усилий выжать откуда-нибудь хоть несколько копеек на лекарство Машутке. С этой целью Мерцалов обегал чуть ли не полгорода, унижаясь повсюду; Елизавета Ивановна ходила к своей барыне, дети были посланы с письмом к тому барину, домом которого управлял раньше Мерцалов… Но все отговаривались или праздничными хлопотами, или неимением денег… Иные просто-напросто гнали просителей с крыльца. Минут десять никто не мог произнести ни слова. Вдруг Мерцалов быстро поднялся с сундука и решительным движением надвинул на лоб свою истрепанную шляпу. -Куда ты? – тревожно спросила Елизавета Ивановна. Мерцалов, взявшийся уже за ручку двери, обернулся. -Все равно, сидением не поможешь, – хрипло ответил он. – Хоть милостыню попробую просить... Какие несчастья испытала семья в тот роковой год? Почему никто не проявил отзывчивости к этой семье? Какое впечатление произвел на вас рассказ? Почему? Как вы думаете, чем может закончиться эта история?

Вопрос: Как вы понимаете утверждение: «Человеческие возможности безграничны»? Какие качества помогают человеку расширить свои возможности? Перечислите эти качества и прокомментируйте свой выбор.