Прочитайте высказывания. Сравните обе цитаты. Что их

Вопрос: Шаль с кистями А. Широв Несмотря на свои семьдесят пять лет, бабушка еще была не безразлична к красивой одежде. Я помнил, как она любила наряжаться в свои сравнительно лучшие годы. Теперь она зависела от детей, не имела возможности выбирать по вкусу, – что дарили, то и носила. Я уезжал учиться. Родственники и их бесчисленное потомство всех возрастов и ростов пришли провожать. Заполнив двор, галдели, желали мне доехать целым и невредимым. Последней меня обняла бабушка. Я ощутил ее маленькие, иссушенные кости. Она заплакала, я шутя поднял ее, чтобы приободрить, – весила она не больше куколки. Широкое платье и высокий головной убор, какой она носила еще в молодости, делали ее еще моложе, и я этим обманывался. Глядя на нее, не верилось, что это бабушка, которая долго со мной возилась, носила на спине, спасая от наводнения; не верилось, что когда-то я был сильно к ней привязан, но с годами отошел, оставил в одиночестве, как и другие внуки в свою очередь. Надо было сделать ей что-нибудь приятное. Закажи, что хочешь, я привезу, – сказал я. Она еле вымолвила: Джан. и снова расстроилась. Ты не стесняйся, говори! В больших благородных городах, наверное, много хороших красивых плат ков... – начала она нерешительно. Я привезу, только скажи какой? Хорошо бы шерстяной, с кистями, чтобы цвет имел зеленый или голубой, чтобы на нем были яркие алые цветы… Она взахлеб перечислила все качества платка, одно за другим, даже представлять красивую вещь доставляло ей удовольствие. Глаза засветились, плечи выпрямились, появилось даже немного кокетства, но вдруг опомнилась и боязливо взглянула на меня постаревшими глазами: не далеко ли зашла? -Ты особо не торопись, когда попадется, тогда и купишь. -Хорошо. -А деньги я потом тебе отдам. Я обиженно взглянул на нее. -Хорошо, верблюжонок, поезжай с богом, – быстро согласилась она. Но подарок я обещал, находясь под воздействием особого чувства, и как только оказался в городе, у меня появились другие интересы, другие заботы. И все же обещание где-то во мне жило и время от времени давало знать о себе легким беспокойством. Иногда мне случалось заходить в универмаги по разным причинам, но подняться этажом выше, в отдел платков, ленился. Купить было на что, а все же не решался, успокаивал себя тем, что до каникул еще далеко, еще успеется. Зимой не поехал. Так отложил покупку до лета. Когда началась беготня перед отъездом, обнаружил: если куплю шаль, на билет не останется. Я взял билет, занял денег у знакомого и поехал в универмаг. Такого платка, как просила бабушка, не оказалось. Всю дорогу было неловко: как я появлюсь перед ней? Старушка спешила мне навстречу, опираясь на посох. Все время я чувствовал на себе ее ласковый взгляд и не мог прямо смотреть ей в глаза, боясь встретить в них радостное ожидание подарка, которое сменилось бы разочарованием. Особенно неловко было открывать чемодан, раздавать гостинцы прибежавшим детям. Мне стало стыдно за свою мелочность, малодушие. Я подошел и вручил ей обыкновенный кошелек из кожзаменителя. Право, подарка более глупого нельзя было придумать. Да и купил я его, имея в виду вовсе не ее. Она обрадовалась, слезы потекли по морщинам. Я пробубнил что-то насчет платка, оправдываясь и в то же время давая понять, что не забыл. Вначале она не поняла, потом догадалась, о чем я. Ну что ты, главный подарок для меня ты сам. Пока жива, еще раз тебя увидела, много ли старухе надо! Я почувствовал облегчение: значит, не помнила, не думала все время о платке (все время думал о платке я), ведь она же и не просила непременно в этот раз! Потом о своем обещании я вспоминал все реже, отвлеченнее. Приближались каникулы. Как-то вечером вернулся в общежитие. Почему-то перед глазами стояла бабушка: видел ее маленькой девочкой, невестой, старухой, идущей вдаль, горбясь... Утром я обошел все магазины и достал точно такой, как она хотела: с длинными кистями, с алыми цветами на голубом фоне – большой шерстяной платок. Но не мог успокоиться, пока в тот же день не улетел домой. Я торопился, мысленно подгонял самолет, так не терпелось быстрее вручить. Шаль я держал на коленях, словно бабушка ее уже сто лет носила. Вышла встречать меня, как обычно, вся улица, взрослые и дети, и как будто не все. Шли навстречу, как и прежде, но словно не так. И улыбались мне, как обычно, но как-то иначе. Согнутая старушка не ковыляла среди них, опираясь на свой посох. И дети ее не обгоняли. 1. Почему герой рассказа чувствовал неловкость перед встречей с бабушкой? 2. О чем мог сожалеть юноша? 3. Как можно оценить поступок героя рассказа? 4. Что мешает человеку проявлять свои добрые качества? 5. Что важно всегда выполнять каждому сыну, дочери, внуку, внучке?

Вопрос: Последний лист (В сокращении) О. Генри Студия Сью и Джонси помещалась наверху трехэтажного кирпичного дома… В ноябре неприветливый чужак, которого доктора именуют Пневмонией, незримо разгуливал по колонии, касаясь то одного, то другого своими ледяными пальцами… Джонси лежала неподвижно на крашеной железной кровати, глядя сквозь мелкий переплет голландского окна на глухую стену соседнего кирпичного дома. Однажды утром озабоченный доктор одним движением косматых седых бровей вызвал Сью в коридор. - У нее один шанс… ну, скажем, против десяти, - сказал он, стряхивая ртуть в термометре. - И то, если она сама захочет жить. Ваша маленькая подруга решила, что ей уже не поправиться. О чем она думает? Я сделаю все, что буду в силах сделать как представитель науки. Но когда мой пациент начинает считать кареты в своей похоронной процессии, я скидываю пятьдесят процентов с целебной силы лекарств. Если вы сумеете добиться, чтобы она хоть раз спросила, какого фасона рукава будут носить этой зимой, я вам ручаюсь, что у нее будет один шанс из пяти вместо одного из десяти. После того как доктор ушел, Сью выбежала в мастерскую и плакала в японскую бумажную салфеточку до тех пор, пока та не размокла окончательно. Потом она храбро вошла в комнату Джонси с чертежной доской насвистывая рэгтайм. Джонси лежала, повернувшись лицом к окну, едва заметная под одеялами. Сью перестала насвистывать, думая, что Джонси уснула. Она пристроила доску и начала рисунок тушью к журнальному рассказу. Вдруг Сью услышала тихий шепот, повторившийся несколько раз. Она торопливо подошла к кровати. Глаза Джонси были широко открыты. Она смотрела в окно и считала - считала в обратном порядке. - Двенадцать, - произнесла она, а немного погодя: - «одиннадцать», а потом: - «десять» и «девять», - а потом: - «восемь» и «семь» - почти одновременно. Сью посмотрела в окно. Что там было считать? Был виден только пустой, унылый двор и глухая стена кирпичного дома в двадцати шагах. Старый-старый плющ с узловатым, подгнившим у корней стволом заплел до половины кирпичную стену. Холодное дыхание осени сорвало листья с лозы, и оголенные скелеты ветвей цеплялись за осыпающиеся кирпичи. - Что там такое, милая? - спросила Сью. - Шесть, - едва слышно ответила Джонси. - Теперь они облетают гораздо быстрее. Три дня назад их было почти сто. Голова кружилась считать. А теперь это легко. Вот и еще один полетел. Теперь осталось только пять. - Чего пять, милая? Скажи своей Сьюди. - Листьев. На плюще. Когда упадет последний лист, я умру. Я это знаю уже три дня. Разве доктор не сказал тебе? - Первый раз слышу такую глупость! - с великолепным презрением отпарировала Сью. - Какое отношение могут иметь листья на старом плюще к тому, что ты поправишься? А ты еще так любила этот плющ! Не будь глупышкой. Да ведь еще сегодня доктор говорил мне, что ты скоро выздоровеешь… Постарайся уснуть, мне надо позвать Бермана, я хочу писать с него золотоискателя-отшельника. Я самое большее на минутку. Смотри же, не шевелись, пока я не приду. Старик Берман был художник, который жил в нижнем этаже под их студией. Ему было уже за шестьдесят, и борода, вся в завитках, как у Моисея Микеланджело, спускалась у него с головы сатира на тело гнома. В искусстве Берман был неудачником. Он все собирался написать шедевр, но даже и не начал его. Уже несколько лет он не писал ничего, кроме вывесок, реклам и тому подобной мазни ради куска хлеба. Он зарабатывал кое-что, позируя молодым художникам, которым профессионалы-натурщики оказывались не по карману. Он пил запоем, но все еще говорил о своем будущем шедевре. А в остальном это был злющий старикашка, который издевался над всякой сентиментальностью и смотрел на себя, как на сторожевого пса, специально приставленного для охраны двух молодых художниц. Сью застала Бермана в его полутемной каморке нижнего этажа. В одном углу двадцать пять лет стояло на мольберте нетронутое полотно, готовое принять первые штрихи шедевра. Сью рассказала старику про фантазию Джонси и про свои опасения насчет того, как бы она, легкая и хрупкая, как лист, не улетела от них, когда ослабнет ее непрочная связь с миром. Старик Берман чьи красные глаза очень заметно слезились, раскричался, насмехаясь над такими идиотскими фантазиями. - Что! - кричал он. - Возможна ли такая глупость - умирать оттого, что листья падают с проклятого плюща! Первый раз слышу. Как вы позволяете ей забивать голову такой чепухой? Ах, бедная маленькая мисс Джонси! Здесь совсем не место болеть такой хорошей девушке, как мисс Джонси. Когда-нибудь я напишу шедевр, и мы все уедем отсюда. Да, да! Джонси дремала, когда они поднялись наверх. Сью спустила штору до самого подоконника и сделала Берману знак пройти в другую комнату. Там они подошли кокну и со страхом посмотрели на старый плющ. Потом переглянулись, не говоря ни слова. Шел холодный, упорный дождь пополам со снегом. Берман в старой синей рубашке уселся в позе золотоискателя-отшельника на перевернутый чайник вместо скалы. На другое утро Сью, проснувшись после короткого сна, увидела, что Джонси не сводит тусклых, широко раскрытых глаз со спущенной зеленой шторы. - Подними ее, я хочу посмотреть, - шепотом скомандовала Джонси. Сью устало повиновалась. И что же? После проливного дождя и резких порывов ветра, не унимавшихся всю ночь, на кирпичной стене еще виднелся один лист плюща - последний! Все еще темно-зеленый у стебелька, но тронутый по зубчатым краям желтизной тления и распада, он храбро держался на ветке в двадцати футах над землей. - Это последний, - сказала Джонси. - Я думала, что он непременно упадет ночью. Я слышала ветер. Он упадет сегодня, тогда умру и я… День прошел, и даже в сумерки они видели, что одинокий лист плюща держится на своем стебельке на фоне кирпичной стены. А потом, с наступлением темноты, опять поднялся северный ветер, и дождь беспрерывно стучал в окна, скатываясь с низкой голландской кровли. Как только рассвело, беспощадная Джонси велела снова поднять штору. Лист плюща все еще оставался на месте. Джонси долго лежала, глядя на него. Потом позвала Сью, которая разогревала для нее куриный бульон на газовой горелке. - Я была скверной девчонкой, Сьюди, - сказала Джонси, - Должно быть, этот последний лист остался на ветке для того, чтобы показать мне, какая я была гадкая. Грешно желать себе смерти. Теперь ты можешь дать мне немного бульона… Хотя нет: принеси мне сначала зеркальце, а потом обложи меня подушками, и я буду сидеть и смотреть, как ты стряпаешь. Часом позже она сказала: - Сьюди, надеюсь когда-нибудь написать красками Неаполитанский залив. Днем пришел доктор, и Сью подкаким-то предлогом вышла за ним в прихожую. - Шансы равные, - сказал доктор, пожимая худенькую, дрожащую руку Сью. - При хорошем уходе вы одержите победу. А теперь я должен навестить еще одного больного, внизу, Его фамилия Берман, Кажется, он художник, Тоже воспаление легких. Он уже старик и очень слаб, а форма болезни тяжелая. Надежды нет никакой, но сегодня его отправят в больницу, там ему будет покойнее. На другой день доктор сказал Сью: - Она вне опасности. Вы победили. Теперь питание и уход - и больше ничего не нужно. В тот же вечер Сью подошла к кровати, где лежала Джонси, с удовольствием довязывая ярко-синий, совершенно бесполезный шарф, и обняла ее одной рукой - вместе с подушкой. - Мне надо кое-что сказать тебе, белая мышка, - начала она. - Мистер Берман умер сегодня в больнице от воспаления легких. Он болел всего только два дня. Утром первого дня швейцар нашел бедного старика на полу в его комнате. Он был без сознания. Башмаки и вся его одежда промокли насквозь и были холодны, как лед. Никто не мог понять, куда он выходил в такую ужасную ночь. Потом нашли фонарь, который все еще горел, лестницу, сдвинутую с места, несколько брошенных кистей и палитру с желтой и зеленой красками. Посмотри в окно, дорогая, на последний лист плюща. Тебя не удивляло, что он не дрожит и не шевелится от ветра? Да, милая, это и есть шедевр Бермана - он написал его в ту ночь, когда слетел последний лист. 1. Можно ли назвать Бермана неудачником? Почему? 2. Какой главный шедевр он создал в своей жизни? 3. Что спасло тяжелобольную Джонси? 4. В чем отразилась истинная человеческая красота старого художника? 5. Как проявляется красота человека?

Вопрос: Является ли отзывчивым человек, который: любит и уважает окружающих; сочувствует и сопереживает людям; добр и честен с окружающими; готов бескорыстно помочь; критикует ошибки и промахи людей; равнодушен к чужим проблемам. Прокомментируйте свой ответ

Вопрос: Часы И.Стишенок На прилавке в магазине лежали часы: маленькие и большие, легкие и тяжелые. Среди них выделялись одни – очень изящные часики. Яркий циферблат, блестящие стрелочки и сияющий корпус привлекали внимание многих покупателей. -Сейчас нас купят, – гордо говорил Циферблат, увидев, как внимательно смотрит на них очередной покупатель. – И все потому, что я своим ярким цветом затмеваю всех конкурентов. -И вовсе не поэтому, – возражали ему Стрелочки. – При чем тут ваш цвет, если из-за нашего блеска его все равно не видно? Это мы своей красотой и изяществом так привлекаем покупателей. -Ну и фантазерки вы, – смеялся Корпус. -Где это вы у себя нашли изящество? Вот я-другое дело, я – само совершенство. Только посмотрите на меня. И он подвигался ближе к самой яркой лампочке. В часах было очень много важных деталей, но покупатели смотрели куда-то вверх, с сожалением вздыхали и разочарованно уходили. -Как жаль, – говорили они, – такие красивые часы, и такая неприятность. -Что происходит? – встревожился Циферблат после того, как очередной покупатель не захотел их купить. -Не знаем, – сказали Стрелочки и тоже посмотрели вверх. Над прилавком висели Большие часы. -Уважаемые, что вы такое делаете, что все отказываются нас покупать? – недовольно спросили у них Стрелочки. -Мы показываем точное время, – ответили Большие часы. – А ваше с ним, к сожалению, не совпадает. Вы так заняты своими спорами, что постоянно отстаете. -Мы отстаем? – удивились Стрелочки. – Да мы сейчас обгоним всех! И они начали крутиться так быстро, словно стремились обогнать само время. -Торопитесь, торопитесь, спешите, – подбадривал их Циферблат. – Покажем всем, чего мы стоим. -И нас сразу купят, – поддерживал Корпус и подвигался еще ближе к яркой лампочке. Вот так быстро крутились и вертелись все детали, как вдруг Корпус вскрикнул: -Ой, у меня что-то кольнуло в боку! -Ой, – воскликнули вслед за ним Стрелочки и безвольно повисли на винтике, вокруг которого крутились. -Ну и работнички, – хмыкнул Циферблат. – То отстают, то спешат, а сейчас и вовсе упали и шевельнуться не могут. -Что с нами? – спросили Стрелочки у Больших часов. -Ваш механизм расстроился, – сказали те. – Вы его совсем загоняли. -Какой механизм? – удивленно спросил Циферблат. -Тот, что спрятан в Корпусе, – пояснили Большие часы. -Ах, этот, – безразлично сказал Циферблат, вспомнив про невзрачные шестеренки и пружинку. – Ну и что? -А то, что без него часы не пойдут. -Наши часы не пойдут из-за каких-то шестеренок? – удивились Стрелочки. – Да вы шутите, уважаемые. Всем известно, что часы идут потому, что двигаемся мы. И Стрелочки важно подняли вверх свои носики. -Ну что же, идите, – сказали Большие часы и отвернулись. Как Стрелочки ни старались, им не удалось сдвинуться с места даже на одно деление. -Я всегда знал, что не вы здесь самые главные, – сказал Циферблат и, посмот- рев на Большие часы, спросил: – И что же нам теперь делать? -Надо вызвать Мастера, – ответили Большие часы и громко зазвонили. Мастер открыл корпус ручных часов и увидел выскочившую шестеренку. -Мы что, остановились из-за этой мелочи? – возмутились Стрелочки. -Это не мелочь, а часть вашего механизма, – сказали Большие часы. – Без нее вы – просто набор деталей. Видимо, вам следует научиться уважать тех, кто трудится вместе с вами для общего дела. -Уважать какую-то Шестеренку? – фыркнул Корпус. – Да ее даже не видно за мной. -Может быть, и не видно, но без ее исправного хода лежать вам долго, и даже не здесь, а где-нибудь на складе Ненужных вещей, – ответили Большие часы. -Да? – удивился Циферблат. – И что же нам делать? -Уважать каждую деталь и слаженно работать, – повторили Большие часы. -А как это? – уточнили Стрелочки. -Посмотрите на работу Мастера и подумайте. Мастер тем временем аккуратно смазал все Шестеренки, поставил выпавшую на место и подкрутил Пружинку, из-за которой часы опаздывали. -Значит, точный ход часов зависел от Пружинки, а не от нас? – удивились Стрелочки. – Действительно, надо присмотреться к работе нашего механизма. И они с любопытством засунули свои носики внутрь Корпуса. Перед Стрелочками открылся незнакомый мир. Шестеренки находились в непрерывном движении. Каждая из них кружилась вокруг своей оси и одновременно соприкасалась с другими. Пружинка то сжималась, то разжималась в такт движению шестеренок, а неизвестный Валик проходил сквозь одну сторону Корпуса наружу, туда, где находилась Заводная головка. -А ты почему здесь? – спросили у нее Стрелочки. – Почему не в Корпусе? -Я служу для связи механизма часов с Человеком, помогаю ему привести Шестеренки в движение. А еще я могу помочь вам показывать более точное вре мя, – ответила Заводная головка и добавила: – Но, впрочем, когда весь механизм работает слаженно, моя роль незаметна. -Да, – призадумались Стрелочки, – как много мы не знали! -И я, – сказал Циферблат. -И я, – добавил Корпус. – Раньше я думал, что моя главная задача – привлекать покупателей, а оказывается, внутри меня находится очень важный, точный и хрупкий механизм, и мне следует лучше заботиться о нем и беречь его. Я ведь не только красивый, но и крепкий, прочный. Совсем забыл об этом. И Корпус вздохнул. -Нам всем есть о чем подумать, – сказали Стрелочки и, посмотрев на Большие часы, добавили: – Спасибо за помощь, уважаемые. -Всегда рады помочь, – ответили Большие часы и громко зазвонили. Мастер закрыл корпус ручных часов, завел их и положил на прилавок. -Мы – команда! Как здорово! – подумали Стрелочки и впервые почувствовали связь со всем механизмом. -Посмотри, какие красивые часики! – вдруг послышался женский голос. -Не только красивые, но и точные, – добавил мужской. -Я куплю их, – произнесла девушка. «Наконец-то», – подумал Корпус. Он внимательно осмотрел каждую деталь внутри себя и мягко опустился на женскую руку – пришло время служить. 1. Воспринимали ли Циферблат, Стрелочки и Корпус себя частью единого целого – часов? Почему они не уважали другие детали? 2. Какой вклад в общее дело вносили другие, незаметные, детали часового механизма? 3. Что помогло героям сказки понять, что они – команда? 4. Можно ли сравнить взаимоотношения героев этой сказки с взаимоотношениями людей? Каков смысл сказки? 5. Что, на ваш взгляд, является основой взаимоотношений в любом коллективе?

Вопрос: Огонь, Вода и Честь Итальянская сказка Однажды повстречались в пути Огонь и Вода. Огонь не любит сидеть на месте. Даже когда его запирают в печке или очаге, он только и думает, как бы выскочить. Вода тоже непоседа, вечно куда-то стремится. Вот они и решили прогуляться в свободную минуту. Только они поздоровались, видят – идет Честь. Удивились Огонь и Вода, никогда они раньше Честь на дороге не встречали. Не такая это легкомысленная синьора, чтобы бегать с одного места на другое да бродить по дорогам. Они ведь не знали, что сегодня ей пришлось покинуть одного знатного кавальере, совершившего бесчестный поступок. -Синьора Честь, – сказали Огонь и Вода, – не окажете ли вы честь погулять с нами? -Спасибо за приглашение, – отозвалась Честь. – Я уверена, что это будет приятное путешествие. Но, простите, в моих правилах всегда знать, чем занимаются мои спутники. -О, не беспокойтесь, синьора Честь, – зажурчала Вода, – вам не придется стыдиться того, что вы идете со мною рядом. Я утоляю жажду путников, мою, стираю, орошаю поля и верчу мельничные колеса. Вода журчала истинную правду. Она умолчала только о том, что иногда ее журчанье превращается в оглушительный рев, и тогда она рвет плотины, заливает селения и разбивает в щепки корабли. Но кому же приятно говорить о себе такое, да еще при первом знакомстве? -А я, – сказал Огонь, – освещаю и согреваю жилища, варю обед и помогаю кузнецам ковать железо. Огню не хотелось выглядеть перед Честью хуже Воды. Поэтому он тоже кое о чем умолчал. Например, о том, что, разгулявшись, может сжечь целую деревню или, упав с неба, расколоть для забавы почтенный старый дуб, что простоял бы еще лет триста. Честь, которая была весьма щепетильна, но доверчива, пришла в восторг от таких спутников. -Так пойдемте же, друзья, гулять втроем! – воскликнула она. -Постойте, – сказал Огонь, – в пути кто-нибудь из нас может свернуть в сто рону или отстать. Надо условиться, по каким приметам мы разыщем друг друга. Меня вот издали можно узнать по дыму, потому что, как известно, нет дыма без огня. Вода сказала: -Не ищите меня там, где растения пожелтели и поникли, где земля растрескалась от зноя. Я там, где плакучие ивы, ольха, тростник и высокая зеленая трава. -А что касается меня, – промолвила Честь, – то у меня нет особых примет. Если хотите дружить со мной, неустанно следите, чтобы я не потерялась. Береги те меня как зеницу ока. Потому что таково мое удивительное свойство, синьоры: кто меня потеряет, тот никогда не обретет вновь. И Честь, единственная из троих, сказала истинную правду, ни о чем не умолчав. 1. Почему Огонь и Вода удивились, встретив Честь на дороге? 2. Почему в правилах Чести всегда знать, чем занимаются ее спутники? 3. Как вы думаете, почему Честь была весьма щепетильна, но доверчива? 4. Как вы понимаете слова Чести: «Берегите меня как зеницу ока. …Кто меня потеряет, тот никогда не обретет вновь»?

Вопрос: Вставьте пропущенные слова и запишите высказывания. Пока молоды, сильны, бодры, не уставайте делать … . П. Чехов Любовь – это бесценный … . Это единственная вещь, которую мы можем… и все же она у тебя … . Л. Толстой Если … идет – земле изобилие, если хороший … рождается – народу изобилие. Казахская пословица Жизнь дана на добрые … . Русская пословица Слова для справок: подарить, изобилие, дождь, дар, добро, останется, дела, человек.

Вопрос: Ответьте на вопросы. Что значит быть духовно богатым? Как проявляется духовное богатство человека в повседневной жизни? Зависит ли счастье человека от его духовного богатства? Как?

Вопрос: Прочитайте истории из жизни. Ответьте на вопросы: как Берику удается жить в добрых отношениях с людьми? Почему так важно помогать людям, которые не приходятся вам ни родственниками, ни друзьями? По Л. Серединой * * * Семья Кадыровых въехала в новую квартиру, работы хоть отбавляй. Берик делал полки, бегал по хозяйственным магазинам. Однажды, когда раздался звонок в дверь, он красил пол на балконе. На лестничной площадке стоял незнакомый старичок, растерянный, с отверткой в руках: «Видите ли, мне бы кого-нибудь из взрослых, я тут с розеткой справиться не могу. Током дернуло…» Берик вытер руки: «Сейчас помогу!» Розетку привел в порядок, да еще подоконник покрасил дедушке. Дома он за взрослого: покупает продукты, помогает тете готовить... Ну, положим, это все забота о своих ближних, тут как-то и хвалить человека совестно – честно выполняет свои обязанности, вот и все. На старой квартире обязанностей у Берика было гораздо больше: дрова, вода, огород. А тут как-то вышел на новый двор – за каждым окном люди, живут своей жизнью, а во дворе ни цветочка, ни кустика. «Вот общий двор, в чью обязанность входит забота о нем?» – спросил себя Берик и побежал на четвертый этаж за лопатой. Вышел, вскопал газон, приготовил ямки под кустарник и – удивительная вещь! Из окон стали выглядывать новоселы, оставили свои личные дела и взялись за общее де- ло – благоустройство двора. Сейчас во дворе растут сирень, шиповник, смородина. О таких, как Берик, интересно расспрашивать окружающих. В разговоре будто вспыхивают светлячки и освещают своим мягким светом будничные дни Берика. * * * Урок черчения. Кто-то из мальчиков забыл дома линейку. Контрольная работа. Берик быстро наносит на ватман чертеж, передает линейку однокласснику. Интересно, что когда его спросили, приходилось ли ему в жизни делать доброе дело, защищать кого-нибудь, вступаться, быть может, даже в ущерб своим интересам, Берик долго-долго молчал. Я терпеливо ждала, зная от людей, что он про себя рассказывать не может, и была награждена коротким ответом: Защищал, но только… цветок. С сестрой Жасией пошел в лес. Мы увидели красивый цветок. Жасия хотела сорвать. Я не позволил… Хотела бы я, идя по жизни, почаще встречать таких Бериков, хотя я ему никто.

Вопрос: Прочитайте рассказ. Как учитель поддержал юношу в трудные времена? Подумайте, кто из окружающих вас людей нуждается в ваших добрых словах и внимании. Напишите этому человеку небольшое письмо, выразив в нем слова поддержки и любви. Доброе слово Л. Гартман В начале ХХ века в Англии на одном из торговых складов служил безвестный клерк с довольно распространенной фамилией Уэллс. Каждый день он вставал в пять утра, а его рабочий день продолжался по четырнадцать часов. В жизни его не было ни проблеска надежды, ни ожидания чего-нибудь лучшего. Через два года такой жизни клерк был на грани самоубийства. О своем состоянии он написал старому школьному учителю. Что ответил ему учитель? Стал утешать? Нет. Он просто написал своему бывшему ученику то хорошее, что знал о нем. В письме не было лести, в ней была хорошая, добрая правда, которую мы нередко знаем о ближнем, но почти никогда не говорим ему. Учитель писал, что считает его умным и настойчивым юношей, что он достоин лучшей судьбы и должен ее добиться. Эти искренние и добрые слова, сказанные в трудную минуту, решили судьбу клерка по фамилии Уэллс. Возможно, вы догадались уже, что речь идет о писателе Герберте Уэллсе, авторе всемирно известных научно-фантастических повестей и рассказов. Даже когда мы бываем не в силах помочь человеку, наши добрые слова участия могут иметь для него огромное значение.

Вопрос: Зеленая лампа (В сокращении) A. Грин *** В Лондоне в 1920 году, зимой, на углу Пикадилли и одного переулка остановились двое хорошо одетых людей среднего возраста. Они только что покинули дорогой ресторан. Их внимание было привлечено к лежащему без движения, плохо одетому человеку лет двадцати пяти, около которого начала собираться толпа. - Стильтон! - брезгливо сказал толстый джентльмен высокому своему приятелю, видя, что тот нагнулся и всматривается в лежащего. - Не стоит так много заниматься этой падалью. Он, скорее всего, умер. - Я голоден… и я жив, - пробормотал несчастный, приподнимаясь, чтобы взглянуть на Стильтона, который о чем-то задумался. - Это был обморок. - Реймер! - сказал Стильтон. - Вот случай проделать шутку. Мне надоели обычные развлечения, а хорошо шутить можно только одним способом – делать из людей игрушки. Стильтон при одобрении толпы и при помощи полисмена усадил беспризорного человека в кеб. Экипаж направился к одному из трактиров Гай-стрита. Бродягу звали Джон Ив. Он приехал в Лондон из Ирландии искать службу или работу. Ив был сирота, воспитанный в семье лесничего. Кроме начальной школы, он не получил никакого образования, Когда Иву было 15 лет, его воспитатель умер, взрослые дети лесничего уехали, и Ив некоторое время работал у одного фермера. Затем ему пришлось испытать труд углекопа, матроса, слуги, а в 22 года он заболел воспалением легких и, выйдя из больницы, решил попытать счастья в Лондоне. Но конкуренция и безработица скоро показали ему, что найти работу не так легко. Он ночевал в парках, на пристанях, отощал и был, как мы видели, поднят Стильтоном, владельцем торговых складов Сити. Стильтон в 40 лет изведал все, что может за деньги изведать холостой человек, не знающий забот о ночлеге и пище. Он владел состоянием в 20 миллионов фунтов. Когда Ив хорошо поел и рассказал Стильтону свою историю, Стильтон заявил: - Я хочу сделать вам предложение, от которого у вас сразу блеснут глаза. Слушайте: я выдаю вам десять фунтов с условием, что вы завтра же снимите комнату на одной из центральных улиц, на втором этаже, с окном на улицу. Каждый вечер, от пяти до двенадцати ночи, на подоконнике одного окна, всегда одного и того же, должна стоять зеленая лампа, прикрытая зеленым абажуром. Пока лампа горит назначенный ей срок, вы от пяти до двенадцати не будете выходить из дома, не будете никого принимать и ни с кем не будете говорить. Если вы согласны так поступить, я буду ежемесячно присылать вам десять фунтов. Моего имени я вам не скажу. Как долго и для чего это будет происходить - тайна, великая тайна. Лампа будет служить сигналом для людей и дел, о которых вы никогда не узнаете ничего. Ив, страшно изумленный предложением, согласился. Так состоялась странная сделка, после которой бродяга и миллионер расстались, вполне довольные друг другом. Вечером следующего дня одно окно второго этажа мрачного дома №52 по Ривер-стрит сияло мягким зеленым светом. Лампа была придвинута к самой раме. Двое прохожих некоторое время смотрели на зеленое окно с противоположного дому тротуара; потом Стильтон сказал: - Так вот, милейший Реймер, когда вам будет скучно, приходите сюда и улыбнитесь. Там, за окном, сидит дурак. Дурак, купленный дешево, в рассрочку, надолго. Он сопьется от скуки или сойдет с ума… но будет ждать, сам не зная чего. Да вот и он! Действительно, темная фигура, прислоняясь лбом к стеклу, глядела в полутьму с улицы, как бы спрашивая: «Кто там? Чего мне ждать? Кто придет?» - Игрушка… игрушка из живого человека, - сказал Стильтон, - самое сладкое кушанье! *** В 1928 году больница для бедных, помещающаяся на одной из лондонских окраин, огласилась дикими воплями: кричал от страшной боли только что привезенный старик, грязный, скверно одетый человек с истощенным лицом. Он сломал ногу, оступившись на темной лестнице. Пострадавшего отнесли в хирургическое отделение. Случай оказался серьезным, так как сложный перелом кости вызвал разрыв сосудов. По начавшемуся уже воспалительному процессу тканей хирург, осматривавший беднягу, заключил, что необходима операция. Она была тут же произведена, после чего ослабевшего старика положили на койку. Он скоро уснул, а проснувшись, увидел, что перед ним сидит тот самый хирург, который лишил его правой ноги. - Так вот как пришлось нам встретиться! - сказал доктор, серьезный, высокий человек с грустным взглядом. - Узнаете ли вы меня, мистер Стильтон? Я Джон Ив, которому вы поручили дежурить каждый день у горящей зеленой лампы. Я узнал вас с первого взгляда. - Тысяча чертей! - пробормотал, вглядываясь, Стильтон. - Что произошло? Возможно ли это? - Да. Расскажите, что так резко изменило ваш образ жизни? - Я разорился… Несколько крупных проигрышей… паника на бирже… Вот уже три года, как я стал нищим. А вы? Вы? - Я несколько лет зажигал лампу, - улыбнулся Ив, - и вначале от скуки, а потом с увлечением стал читать все, что мне попадалось под руку. Однажды я раскрыл старую анатомию, лежавшую на этажерке той комнаты, где я жил, и был поражен. Передо мной открылась увлекательная страна тайн человеческого организма. Я просидел всю ночь над этой книгой, а утром отправился в библиотеку и спросил: «Что надо изучить, чтобы сделаться доктором?» Ответ был насмешлив: «Изучите математику, геометрию, ботанику, зоологию, морфологию, биологию, фармакологию, латынь и т. д.». Но я все допрашивал, и я все записал для себя на память. К тому времени я уже два года жег зеленую лампу, а однажды, возвращаясь вечером (я не считал нужным, как сначала, безвыходно сидеть дома семь часов), увидел человека в цилиндре, который смотрел на мое зеленое окно не то с досадой, не то с презрением. «Ив - классический дурак! - пробормотал тот человек, не замечая меня. - Он ждет обещанных чудесных вещей… да, он хоть имеет надежды, а я… почти разорен!» Это были вы. Вы прибавили: «Глупая шутка! Не стоило бросать денег». У меня было куплено достаточно книг, чтобы учиться, учиться и учиться, несмотря ни на что. Я едва не ударил вас тогда же на улице, но вспомнил, что благодаря вашей издевательской щедрости могу стать образованным человеком… В одной квартире со мной жил студент, который принял участие в моей судьбе и помог мне года через полтора сдать экзамены для поступления в медицинский колледж. Как видите, я оказался способным человеком. Наступило молчание. - Я давно не подходил к вашему окну, - произнес потрясенный рассказом Ива Стильтон, - давно… очень давно. Но мне теперь кажется, что там все еще горит зеленая лампа, озаряющая темноту ночи… Простите меня. Ив вынул часы. - Вам пора спать, - сказал он. - Когда вам придет время покидать больницу, позвоните мне, быть может, я дам вам работу в нашей амбулатории. А спускаясь по темной лестнице, зажигайте… хотя бы спичку. 1. С какой целью Стильтон поднял беспризорного человека? 2. Что вы можете сказать о поступке Стильтона? 3. Могло ли случиться, что Джон Ив так и остался бы нищим? Почему? 4. Какие качества помогли герою рассказа подняться со дна жизни? 5. Какие качества помогают поверить в себя? 6. Какое значение имеет вера в себя в процессе самовоспитания человека? 7. Для чего каждому человеку важно заниматься самообразованием и самовоспитанием?