Прочитайте письмо Василия Сухомлинского к сыну. Какое

Вопрос: Выберите утверждения, которые, на ваш взгляд, характеризуют веру человека в себя. Верящий в свои силы человек никогда не просит окружающих о помощи; обещает сделать то, что не умеет, чтобы не проиграть спор; не отчаивается из-за череды неудач; ставит перед собой сложные задачи; занимается самовоспитанием; стремится к познанию; обладает силой воли; оказывает помощь только тогда, когда его об этом просят; стремится во всем быть первым; обладает чувством собственного достоинства.

Вопрос: Подвиг земляка Б. Искаков 30 апреля 1945 года состоялся решающий штурм нацистской цитадели". К тому времени советские войска окружили Рейхстаг, и до цели оставалось всего метров двести: королевская площадь, канал, заградительные сооружения. И все это пространство находилось под шквальным огнем оборонявшихся фашистов. Согласно журналубоевых действий 150-й стрелковой дивизии, в 14 часов 25 минут 30 апреля 1945 года лейтенант Кошкарбаев и рядовой Булатов «по-пластунски подползли к центральной части здания и на лестнице главного входа поставили красный флаг». Вот как описывает водружение первого красного знамени сам Кошкарбаев: «Комбат Давыдов подвел меня к окну. «Видишь, - говорит, - Рейхстаг? Подбери нужных людей, будешь водружать флаг». И передал мне темный, довольно тяжелый сверток - флаг, завернутый в черную бумагу. С группой разведчиков я выскочил из окна. Вскоре нам пришлось всем залечь. Начался сильный огонь. Возле меня остался один боец. Это был Григорий Булатов. Он все спрашивал: «Что мы будем делать, товарищ лейтенант?» Мы лежали с ним возле рва, заполненного водой. «Давай поставим свои фамилии на флаге», - предложил я ему. И мы химическим карандашом, который у меня оказался в кармане, тут же, под мостиком лежа, написали: «674 полк, 1 б-н». И вывели свои имена: «Л-тКошкарбаев, кр-цБулатов». Мы тут пролежали до темноты. Потом началась артподготовка, и с первыми же выстрелами ее мы подбежали к Рейхстагу. Я поднял Булатова, придерживая его за ноги, и тут, на высоте второго этажа, установили флаг…» По словам Кошкарбаева, 260 метров открытого пространства они вместе с Григорием Булатовым ползли более семи часов. Фронтовой товарищ Рахимжана Кошкарбаева Жанша Жанаев вспоминает: «Когда он туда добрался, немцы еще сидели в подвалах и чердачных помещениях Рейхстага. Их еще предстояло выбить оттуда. И когда он флаг повесил, тут уже войска, которые находились на подступах и не могли пробиться, хлынули с криком «Ура!» Вот тогда уже стало ясно: Рейхстаг пал, Берлин взят!» Полковой флаг, который лейтенант Кошкарбаев и рядовой Булатов закрепили на фронтоне Рейхстага, походил на кусок красной ткани. Позже, когда остальные бойцы Красной Армии прорывались в Рейхстаг, подобные знамена устанавливали в самых разных местах. Но то, что первыми были Кошкарбаев и Булатов, знали все командиры, вплоть до маршала Жукова. Но поднять официальное Знамя Победы никого из них не назначили. «Это знамя было уже водружено 2 мая, когда военные действия притихли. И это было поручено назначенным представителям воинских частей. Это Кантария и Егоров. Они получили звания Героев Советского Союза. А вот те, кто водружал знамя первыми, так и не попали в эту категорию», - рассказывает Жанаев. Восхищались героическим подвигом двух отважных бойцов известный писатель Борис Горбатов, в то время военный корреспондент, и известный кинооператор Роман Кармен. «В самом деле, пора уже перестать сравнивать воинов нашей армии с орлами и беркутами. Какой беркут может сравниться с казахом Кошкарбаевым, который на моих глазах вместе с другими товарищами водрузил Знамя Победы над Рейхстагом. Чтобы показать такого героя, нужен совсем иной поэтический строй, иные образы, иная поэзия», - писал Горбатов в статье, помещенной в «Литературной газете» от 18 декабря 1948 года. Один из тех, кому был дорог подвиг Кошкарбаева и Булатова, - корреспондент дивизионной газеты Василий Субботин. В свое время журналист неоднократно писал об их мужестве. В одном из поздних воспоминаний Субботин даже выражает такую озабоченность: «Эти 15 лет я просто терзался, что тот подвиг, что был совершен молодым Рахимжаном и Булатовым, как бы забылся. Ничье имя, как бы оно ни было поднято, не должно затмевать других, проявивших столь же высокое мужество». Однако эта несправедливость не сломала нашего земляка. По словам его дочери, Алии Рахимжановны, он жил настоящим, никогда не впадал в уныние и не вел себя как обиженный, потому что у него была очень сильная любовь к жизни и вера в себя. Рахимжан Кошкарбаев трижды избирался депутатом в Алма-Аты. Написал две книги: «Знамя Победы» и «Штурм». «Он жил сегодняшним днем», - вспоминает дочь героя. В 2005 году режиссер Адиль Медетбаев снял документальный фильм «Штурм» о Рахимжане Кошкарбаеве. А совсем недавно официальный российский телеканал «Россия 24» впервые признал первенство Кошкарбаева и Булатова. Рахимжан Кошкарбаев скончался в 1988 году в Алма-Ате. После обретения Казахстаном независимости Указом Президента республики Нурсултана Назарбаева ему посмертно было присвоено звание «Халык Каһарманы». 1. Благодаря каким нравственным качествам Рахимжана Кошкарбаева и Григория Булатова стал возможен их подвиг? 2. Почему историческая несправедливость не сломила нашего земляка? 3. Как проявляется вера человека в себя?

Вопрос: Чудесный доктор (В сокращении. Начало) -Гриш, а Гриш! Гляди-ка, поросенок-то… Смеется… А во рту-то у него!.. Смотри, смотри… травка во рту, травка!.. Вот штука-то! Двое мальчуганов, стоящих перед огромным окном гастрономического магазина, принялись неудержимо хохотать, толкая друг друга в бок локтями, но невольно приплясывая от жестокой стужи. Они уже более пяти минут торчали перед этой великолепной выставкой. Здесь возвышались целые горы яблок и апельсинов; стояли правильные пирамиды мандаринов; протянулись на блюдах огромные копченые рыбы… Глядя на витрину, оба мальчика на минуту забыли о важном поручении, возложенном на них матерью, – поручении, окончившемся так неожиданно и так плачевно. Старший мальчик первый оторвался от созерцания очаровательного зрелища. Он дернул брата за рукав и произнес сурово: -Ну, Володя, идем… Нечего тут… Одновременно подавив тяжелый вздох (старшему из них было только десять лет, и к тому же оба с утра ничего не ели, кроме пустых щей) и кинув последний влюбленно жадный взгляд на гастрономическую выставку, мальчуганы торопливо побежали по улице. По мере того как шли мальчики, все малолюднее и темнее становились улицы. Прекрасные магазины, сияющие елки, праздничное оживление толпы – все осталось позади. Потянулись пустыри, узкие переулки, мрачные косогоры… Наконец они достигли покосившегося ветхого дома, стоявшего особняком. Обойдя тесным, обледенелым и грязным двором, они спустились в подвал, прошли в темноте общим коридором, отыскали ощупью свою дверь и отворили ее. Уже более года жили Мерцаловы в этом подземелье. Оба мальчугана давно успели привыкнуть и к этим закоптелым, плачущим от сырости стенам, и к мок- рым отрепкам, сушившимся на протянутой через комнату веревке. Но сегодня, после всего, что они видели на улице, после этого праздничного ликования, которое они чувствовали повсюду, их маленькие детские сердца сжались от острого, недетского страдания. В углу на постели лежала девочка лет семи; ее лицо горело, дыхание было коротко и затруднительно, широко раскрытые блестящие глаза смотрели пристально и бесцельно. Рядом с постелью, в люльке, привешенной к потолку, кричал, морщась, надрываясь и захлебываясь, грудной ребенок. Высокая, худая женщина, с изможденным, точно почерневшим от горя лицом, стояла на коленях около больной девочки, поправляя ей подушку и в то же время не забывая подталкивать локтем качающуюся колыбель. Когда мальчики вошли, женщина обернула назад свое встревоженное лицо. -Ну? Что же? – спросила она отрывисто и нетерпеливо. Мальчики молчали. Только Гриша шумно вытер нос рукавом своего пальто, переделанного из старого ватного халата. -Отнесли вы письмо?.. Гриша, я тебя спрашиваю, отдал ты письмо? -Отдал, – сиплым от мороза голосом ответил Гриша. -Ну, и что же? Что ты ему сказал? -Да все, как ты учила. Вот, говорю, от Мерцалова письмо, от вашего бывшего управляющего. А он нас обругал: «Убирайтесь вы, говорит, отсюда…» -Да кто же это? Кто с вами разговаривал?.. Говори толком, Гриша! -Швейцар разговаривал… Я ему говорю: «Возьмите, дяденька, письмо, пере- дайте, а я здесь внизу ответа подожду». А он говорит: «Как же, говорит, есть у барина время ваши письма читать…» -Ну, а ты? -Я ему все, как ты учила, сказал: «Есть, мол, нечего… Машутка больна… Помирает…» Говорю: «Как папа место найдет, так отблагодарит вас, Савелий Петрович, ей-богу, отблагодарит». Ну, а в это время звонок как зазвонит, а он нам и говорит: «Убирайтесь скорее отсюда! Чтобы духу вашего здесь не было!..» А Володьку даже по затылку ударил. -А меня он по затылку, – сказал Володя и почесал затылок. Больше мать не расспрашивала. Долгое время в душной, промозглой комнате слышался только неистовый крик младенца да короткое, частое дыхание Машутки. Вдруг мать сказала: -Там борщ есть... Поели бы... Только холодный – разогреть нечем... В это время в коридоре послышались чьи-то неуверенные шаги. Мать и оба мальчика обернулись. Вошел Мерцалов. Он был в летнем пальто, летней войлочной шляпе и без калош. Его руки взбухли и посинели от мороза, глаза провалились, точно у мертвеца. Он не сказал жене ни одного слова, она ему не задала ни одного вопроса. Они поняли друг друга по тому отчаянию, которое прочли друг у друга в глазах. В этот роковой год несчастье за несчастьем безжалостно сыпались на Мерцалова и его семью. Сначала он сам заболел брюшным тифом, и на его лечение ушли все их скудные сбережения. Потом, когда он поправился, он узнал, что его скромное место управляющего домом на двадцать пять рублей в месяц занято уже другим… Началась отчаянная погоня за случайной работой, залог вещей, продажа всякого хозяйственного тряпья. А тут еще пошли болеть дети. Елизавете Ивановне приходилось одновременно ухаживать за больной девочкой, кормить грудью маленького и ходить на другой конец города в дом, где она стирала белье. Весь сегодняшний день был занят тем, чтобы посредством нечеловеческих усилий выжать откуда-нибудь хоть несколько копеек на лекарство Машутке. С этой целью Мерцалов обегал чуть ли не полгорода, унижаясь повсюду; Елизавета Ивановна ходила к своей барыне, дети были посланы с письмом к тому барину, домом которого управлял раньше Мерцалов… Но все отговаривались или праздничными хлопотами, или неимением денег… Иные просто-напросто гнали просителей с крыльца. Минут десять никто не мог произнести ни слова. Вдруг Мерцалов быстро поднялся с сундука и решительным движением надвинул на лоб свою истрепанную шляпу. -Куда ты? – тревожно спросила Елизавета Ивановна. Мерцалов, взявшийся уже за ручку двери, обернулся. -Все равно, сидением не поможешь, – хрипло ответил он. – Хоть милостыню попробую просить... Какие несчастья испытала семья в тот роковой год? Почему никто не проявил отзывчивости к этой семье? Какое впечатление произвел на вас рассказ? Почему? Как вы думаете, чем может закончиться эта история?

Вопрос: Подумайте над вопросами и напишите свои размышления на тему «Береги честь смолоду». Почему нужно беречь свою честь? Легко ли ее беречь? Что для этого нужно делать? Встречали ли вы людей, которые с честью справлялись с какими-либо трудностями, испытаниями? Расскажите о них.

Вопрос: Чудесный доктор (В сокращении. Окончание) А. Куприн Выйдя на улицу, он пошел бесцельно вперед. Он ничего не искал, ни на что не надеялся. Им овладело неудержимое желание бежать куда попало, бежать без оглядки, чтобы только не видеть молчаливого отчаяния голодной семьи. Незаметно для себя Мерцалов очутился у ограды общественного сада. Машинально он свернул в калитку и, пройдя длинную аллею лип, занесенных снегом, опустился на садовую скамейку. Тут было тихо и торжественно. Деревья, окутанные в свои белые ризы, дре- мали в неподвижном величии. Глубокая тишина и великое спокойствие, сторожившие сад, вдруг пробудили в истерзанной душе Мерцалова нестерпимую жажду такого же спокойствия, такой же тишины. В это время в конце аллеи послышался скрип шагов. Кто-то шел по аллее. Мерцалов разглядел старика небольшого роста, в теплой шапке, меховом пальто и высоких калошах. Поравнявшись со скамейкой, незнакомец вдруг повернул в сторону Мерцалова и спросил: -Вы позволите здесь присесть? Мерцалов отвернулся от незнакомца и подвинулся к краю скамейки. Минут пять прошло в обоюдном молчании, в продолжении которого незнакомец искоса наблюдал за своим соседом. -Ночка-то какая славная, – заговорил незнакомец. – Морозно… тихо. Голос у него был мягкий, ласковый, старческий. Мерцалов молчал, не оборачиваясь. -А я вот ребятишкам знакомым подарочки купил, – продолжал незнакомец (в руках у него было несколько свертков). – Да по дороге не утерпел, сделал круг, чтобы садом пройти: очень уж здесь хорошо. Мерцалов вообще был кротким и застенчивым человеком, но при последних словах незнакомца его охватил вдруг прилив отчаянной злобы. Он резким движением повернулся в сторону старика и закричал, размахивая руками и задыхаясь: -Подарочки!.. Подарочки!.. Знакомым ребятишкам подарочки!.. А я… а у меня, милостивый государь, в настоящую минуту мои ребятишки с голоду дома подыхают… Подарочки!.. А у жены молоко пропало, и грудной ребенок целый день не ел… Подарочки!.. Мерцалов ожидал, что после этих озлобленных криков старик поднимется и уйдет, но он ошибся. Старик приблизил к нему свое умное лицо и сказал дружелюбно, но серьезным тоном: -Подождите… не волнуйтесь! Расскажите мне все по порядку и как можно короче. Может быть, вместе мы придумаем что-нибудь для вас. В необыкновенном лице незнакомца было что-то до того спокойное и внушающее доверие, что Мерцалов тотчас же без малейшей утайки, но страшно волнуясь и спеша, передал свою историю. Он рассказал о своей болезни, о потере места, о болезни ребенка, обо всех несчастиях вплоть до нынешнего дня. Незнакомец слушал, не перебивая его ни словом. Вдруг он вскочил и схватил Мерцалова за руку. Мерцалов невольно тоже встал. -Едемте! – сказал незнакомец, увлекая за руку Мерцалова. – Едемте скорее!.. Счастье ваше, что вы встретились с врачом. Я, конечно, ни за что не могу ручаться, но… поедемте! Минут через десять Мерцалов и доктор уже входили в подвал. Елизавета Ивановна лежала на постели рядом с больной дочерью. Мальчишки хлебали борщ. Они плакали, размазывая слезы по лицу грязными кулаками. Войдя в комнату, доктор подошел к Елизавете Ивановне. Она даже не подняла головы при его приближении. -Ну, полно, полно, голубушка, – заговорил доктор, ласково погладив женщину по спине. – Вставайте-ка! Покажите мне вашу больную. И точно так же, как недавно в саду, что-то ласковое и убедительное, звучавшее в его голосе, заставило Елизавету Ивановну мигом подняться с постели и исполнить все, что говорил доктор. Через две минуты Гришка уже растапливал печку дровами, за которыми чудесный доктор послал к соседям, Володя раздувал изо всех сил самовар, Елизавета Ивановна обворачивала Машутку согревающим компрессом… Немного погодя явился и Мерцалов. На три рубля, полученные от доктора, он купил чаю, булок и горячей пищи. Доктор сидел за столом и что-то писал на клочке бумажки. Изобразив внизу своеобразный крючок вместо подписи, он встал, прикрыл написанное чайным блюдечком и сказал: Вот с этой бумажкой вы пойдете в аптеку... давайте через два часа по чайной ложке. Продолжайте согревающий компресс... Кроме того, пригласите завтра доктора Афросимова. Я его предупрежу. Затем прощайте, господа! Дай бог, чтобы наступающий год немного снисходительнее отнесся к вам, чем этот, а главное – не падайте никогда духом. Пожав руки Мерцалову и Елизавете Ивановне, все еще не оправившимся от изумления, и потрепав мимоходом по щеке разинувшего рот Володю, доктор быстро надел пальто. Мерцалов опомнился только тогда, когда доктор уже был в коридоре, и кинулся вслед за ним. -Доктор! Доктор, постойте!.. Скажите мне ваше имя, доктор! Пусть хоть мои дети будут за вас молиться! В другом конце коридора спокойный старческий голос произнес: -Э! Вот еще пустяки выдумали!.. Возвращайтесь-ка домой скорей! Когда Мерцалов возвратился, его ожидал сюрприз: под чайным блюдцем вместе с рецептом чудесного доктора лежало несколько крупных купюр… -В тот же вечер Мерцалов узнал и фамилию чудесного доктора. На ярлыке, прикрепленном к пузырьку с лекарством, четкою рукою аптекаря было написано: «По рецепту профессора Пирогова». Я слышал этот рассказ, и неоднократно, из уст самого Григория Емельяновича Мерцалова – того самого Гришки. Теперь он занимает довольно крупный пост, слывя образцом честности и отзывчивости на нужды бедности. И каждый раз, заканчивая свое повествование о чудесном докторе, он прибавляет голосом, дрожащим от слез: -С этих пор точно ангел снизошел в нашу семью. Все переменилось. В начале января отец отыскал место, Машутка встала на ноги, меня с братом удалось пристроить в гимназию. Просто чудо совершил этот святой человек. А мы нашего чудесного доктора только раз видели с тех пор – это когда его перевозили мертвого в его имение. Да и то не его видели, потому что-то великое, мощное и святое, что жило и горело в чудесном докторе при его жизни, угасло невозвратимо. 1. Почему автор назвал доктора чудесным? 2. Какое чудо для этой семьи совершил доктор? 3. Этот рассказ описывает реальную историю. Знаете ли вы что-нибудь о докторе Н. И. Пирогове? Расскажите. 4. Что делает человека отзывчивым? 5. Почему отзывчивость и доброта творят чудеса?

Вопрос: Познакомьтесь с доброй историей. О чем хотел поведать автор? Подтвердите, что в отношениях между близкими людьми присутствуют: взаимопонимание; уважение; потребность во взаимном общении. У дедушки на пасеке В. Сухомлинский За селом – лес. На лето сюда вывозят пасеку. Хозяин на пасеке – дед Матвей. Живет он в маленькой белой хатке. На зеленой лесной поляне ровными рядками стоят ульи. С утра до ночи над пасекой звенит удивительная музыка. Как будто кто-то прикасается к невидимым струнам, и они тихо звенят, звенят… Однажды на пасеку пришли два дедушкиных внука – десятилетние близнецы Коля и Вася. Они принесли дедушке белую вышитую рубашку – подарок матери. Дедушка угостил внуков медом. Но дети почувствовали, что хочется дедушке пробудить в них чувство изумления дивной музыкой – пчелиной игрой – так называл дед Матвей несмолкаемое жужжание пчел. «Прислушайтесь, дети, какая она, эта музыка, – говорил дед. – Как будто к золотым крыльцам пчелиным прикасается солнечный луч – играет, играет…» С того дня Коля и Вася часто стали бывать на пасеке. Пройдет день, два – и мальчики приходят к дедушке. Как всегда, дедушка угощает их медом. Но дети чувствуют: он ревниво наблюдает за ними, наблюдают ли они пчелиную игру. Прошло лето. Приближалась осень. Пчелы уже не приносили меда. Пришли мальчики на пасеку, а дедушке нечем угостить их, весь накачанный мед отвезли накануне в кладовую. Опасался дедушка: вот теперь внуки перестанут ходить на пасеку. Когда они расставались в тот день без сладкого угощения, на глазах старика блестели слезы. Тонко чувствуя настроение дедушки Матвея, внуки поняли причину. Дедушка может подумать, что мы приходили на пасеку из-за угощения, – сказал Коля, когда они возвращались домой. Разве дома меда нет? – взволнованно возразил ему Вася. – Ведь мы ходили к нему, к дедушке. Мы ходили слушать пчелиную игру, а не мед есть. К большому удивлению деда Матвея, внуки пришли не через день, не через два дня, а уже на следующий день. - А ведь меда-то нет, – заикнулся было дедушка. Но Коля и Вася сказали с обидой: Разве мы за угощением приходили? Мы к вам в гости приходили. Расскажите еще о пчелиной игре, вы так интересно рассказываете. До сумерек мальчики оставались на пасеке, они напекли картошки, угостили деда. До глубокой осени, пока ульи не перевезли в зимний омшаник1, внуки ходили в гости к деду Матвею.

Вопрос: Прочитайте высказывания. Сравните обе цитаты. Что их объединяет? Создайте собственное высказывание о роли человека на Земле. Поделитесь результатом с одноклассниками. Когда мы осмыслим свою роль на Земле, пусть самую скромную и незаметную, тогда лишь мы будем счастливы. А. де Сент-Экзюпери Жизнь длится лишь мгновенье, сама по себе она – ничто. Ценность ее зависит от того, что удалось сделать. Только добро, творимое человеком, остается, и благодаря нему жизнь чего-нибудь стоит. Ж.-Ж. Руссо

Вопрос: Жить с улыбкой (Отрывок) Вольтер По Д. Гоулману Невыносимо парило уже с утра. В Нью-Йорке выдался один из тех жарких и влажных августовских дней, когда ощущаемый дискомфорт повергает людей в уныние. Я возвращался в отель и, войдя в автобус, следовавший по Мэдисон- авеню, испытал почти что шок, наткнувшись взглядом на водителя, чернокожего мужчину средних лет, сиявшего радостной улыбкой, который поприветствовал меня дружеским: «Здорово! Как дела?» Так он обращался к каждому входившему в автобус, неспешно ползущий в густом потоке машин, как обычно переполнивших в этот час центр послеполуденного города. И каждый пассажир, подобно мне, вздрагивал от неожиданности, но, будучи из-за погоды в дурном расположении духа, мало кто отвечал на его добродушное приветствие. Однако по мере того как автобус на пути в спальный район выруливал из уличных пробок, происходило медленное, прямо-таки волшебное превращение. Водитель, пока суд да дело, развлекал нас непрерывным монологом, живо комментируя происходящее вокруг: вон в том магазине во время распродажи творилось нечто невообразимое, а в этом музее открылась замечательная вы- ставка, вы еще ничего не слышали о новом фильме, что недавно пошел в кинотеатре на углу? Его восхищение богатыми возможностями, которые предоставлял своим жителям этот город, заразило пассажиров, и они, подъезжая к своей остановке, сбрасывали с себя скорлупу мрачной угрюмости, в которой входили в автобус, и когда водитель кричал им вслед: «Пока! Всех вам благ!», каждый с улыбкой отвечал ему тем же. Воспоминание об этом случае жило во мне почти двадцать лет. Когда я ехал на этом автобусе, ходившем по Мэдисон-авеню, я только что защитил докторскую диссертацию по психологии; но в то время в психологии обращалось слишком мало внимания на то, как вообще могла произойти подобная метаморфоза. Психологической науке почти ничего не было известно о механике эмоций. И все же, представив распространение вируса доброжелательности, который, должно быть, прокатился по всему городу, исходя от пассажиров этого автобуса, я понял, что его водитель был кем-то вроде городского миротворца, почти волшебником по своей способности преобразовывать бродившую в его пассажирах мрачную раздражительность, чтобы чуть-чуть смягчать их сердца и делать их добрее. Что нагоняло уныние на пассажиров? Можно ли предположить, что жара доставляла неприятности и самому водителю? Почему? Как поначалу реагировали пассажиры на приветствие водителя? Какую роль в конечном итоге сыграла доброжелательность водителя автобуса? Что помогает человеку преодолеть усталость, раздражительность, плохое настроение?

Вопрос: Горький запах полыни (Отрывок из повести) С. Муратбеков Новенький мальчик в нашем ауле – слишком выдающееся событие, поэтому мы мигом забыли про игру и окружили Аяна. Каждый норовил протолкнуться поближе и хорошенько разглядеть новичка. Для нас, аульных детей, Аян в этот момент был и театром, и цирком. -Слышь, кто он, а? -А откуда он, ты не знаешь? – спрашивали мы друг у дружки, пихаясь локтями и жадно рассматривая Аяна с головы до пят так бесцеремонно, точно он был неодушевленным предметом. А он, в свою очередь, глядел на наш растерзанный вид, и во взгляде его сквозило недоумение. Хороши мы были тогда, грязные, точно поросята! Штаны и рубахи под слоем пыли потеряли свой первозданный цвет и висели клочьями, словно только что побывали в зубах у своры собак. Его одежда не отличалась ни новизной, ни качеством, но чистенький и опрятный облик Аяна поражал, как царская роскошь. -Гляньте на него, такой сопляк, а уже отпустил чуб, – высказался первым Есикбай, плохо скрывая зависть. Нам было не смешно, но все же мы рассмеялись, стараясь поддержать своего товарища перед чужаком. Смех получился фальшивый, как будто нас вынуждали. Аян густо покраснел и промолчал. -А я знаю, кто он! – громко произнес Садык. – Вы приехали вчера вечером, верно? – обратился он к новичку. – И у вас еще была темно-серая корова. Правильно я говорю? -Правильно, – кивнул серьезно мальчик. – Только она не совсем темная. Ты видел ее вечером, а днем она гораздо светлее, и еще у нас есть теленок. – И мне почудилось, будто по его губам скользнула усмешка. А Садык продолжал свое: -Как тебя звать? -Аян. Кое-кто из ребят зашевелил губами, стараясь запомнить его имя. -Пойдем с нами, будем дружить, – предложил Садык и, не дожидаясь согласия, ухватил Аяна за руку и потянул за собой. Новичок взглянул на его грязные исцарапанные пальцы и осторожно высвободил руку. Ну, подумал я, и начнется сейчас. Вряд ли стерпит Садык такое оскорбление. -Ребята, где у вас можно купаться? Жарко, так и печет, – сказал Аян, не дав Садыку обидеться. -Ну, у нас имеется такое местечко, вода – во! – ответил за всех простодушный Садык. -Хочешь, сходим сейчас? -Хочу! – кивнул Аян. Садык повел приезжего к заводи, всячески расписывая по дороге ее дос- тоинства. А мы повалили следом. Ребята крутились перед Аяном, каждый старался вставить свое словечко и тем самым возвыситься в глазах диковинного мальчика. Но хозяином положения был Садык. -Знаешь, сколько могу просидеть под водой? Пока ты сосчитаешь до шестидесяти, – упоенно врал и в эту минуту верил сам себе наш «честнейший» Садык. -А у меня тоже есть белая рубашка, между прочим. Только она лежит в большом сундуке. Не велит надевать мама. Вот, говорит, подрастешь – и носи на здоровье, – сказал Касым-царапка. Это прозвище он получил за то, что в драке всегда лез ногтями в лицо. Ревел в три ручья и в то же время так и норовил вцепиться в глаза. Поэтому многие ребята старались не связываться с Касымом-царапкой. И только Есикбай не боялся его длинных ногтей. Сейчас Есикбай ревниво брел в стороне. Он был самым сильным драчуном, жилистым и длинноруким, и поэтому некоторые мальчишки то и дело лебезили перед ним. А теперь его будто и не было – все внимание ребята отдали чистюле- новичку. Вот отчего Есикбай шел в гордом одиночестве и брюзжал презрительно себе под нос. -А ну-ка иди сюда, Царапка! – рявкнул Есикбай, едва Касым закрыл рот. Касым приблизился с опаской, на всякий случай его пальцы скрючились, точно когти беркута. -А может, в твоем сундуке и золота полным-полно? Но-но, спрячь свои когти, кошка. А голову подставь, вот так. – И Есикбай звонко щелкнул Царапку по голове. Голова Царапки зазвенела, словно спелый арбуз. А Есикбай щелкнул еще и еще, вкладывая все свое умение и силу. Касым заплакал от злости и бросился на обидчика. Но Есикбай опередил его и ударил по носу. Касым зажал нос ладонью и поплелся назад, в аул, ссутулившись и вздрагивая. А Есикбай посмотрел Аяну в глаза многозначительно, как бы говоря: учти на будущее – у меня разговор короткий. Аян, в свою очередь, обвел нас вопросительным взглядом: мол, что же это у вас творится? Но никто не хотел связываться с Есикбаем, и мы отвели глаза. К тому же коварный Касым не пользовался нашим расположением. -Ты, конечно, сильный, но за что так его? – спросил Аян Есикбая, покачав головой. Есикбай саркастически фыркнул и опять отошел в сторону. На большее он пока не решался. Сегодня Аян и для него был чем-то необычным. В тот день мы купались, загорали и снова купались, до вечера играли у заводи и так свыклись с Аяном, будто он жил в нашем ауле со дня рождения. Словом, в первые же дни Аян завоевал всеобщую симпатию. Особенно нам понравился его мягкий и покладистый характер. Каждый, конечно, стал исподволь набиваться в друзья, но Аян относился ко всем одинаково по-доброму, давая понять, что желает ладить со всеми. Кое-кто из забияк пытался расшевелить Аяна, прощупать его, но Аян только хмурил брови и отходил подальше, а самому настойчивому ответил так: -Я не хочу драться. Потому что это глупо, и потому что я у бабушки один. Если я подерусь, ей будет неприятно. И провокатор отошел с миром. В том, что Аян был не хилого десятка, он убедился еще в день знакомства. Тогда мы боролись на песке, и новичок клал всех на лопатки. Только Есикбай одержал над ним победу. Я сидел за одной партой с Аяном и был первым свидетелем его школьных успехов. Его способности проявились с самого начала. Помнится, после надоевших нуликов и палочек учитель написал на доске первую букву, и мы, высунув языки, перерисовывали ее на листочки. Наши пальцы, сильные и крепкие в уличных играх, еле управлялись с карандашом. Мы все еще боролись с непослушными пальцами, а Аян уже нетерпеливо ерзал на скамье и спрашивал у учителя, что делать дальше. -Не спеши, всему свое время, Аян, – успокаивал учитель, радуясь живому, любознательному ученику. После урока Аян говорил с возмущением: -Почему он не написал все буквы? Я бы их выучил сразу и написал папе письмо. Мы понимали его: каждый из нас ждал той минуты, когда можно будет сесть за стол, написать письмо отцу или брату на фронт. Будто почувствовав это, наш престарелый учитель не жалел своих сил и терпения, и вскоре наступил великий день. На одной из перемен мы столпились за спиной Аяна, и он самостоятельно вывел слова: «Мой дорогой папочка…» Отныне, вернувшись из школы, Аян располагался на полу и писал письмо, слюнявя химический карандаш. Уже после второй строки его губы становились фиолетовыми, точно он перекупался в заводи. Почти каждый день из аула уходило письмо, адресованное отцу Аяна. Иногда их было два в том случае, если бабушка усаживалась на постели и диктовала свое письмо. Мы завидовали Аяну, потому что еще не научились связывать на бумаге слова в осмысленные предложения. Но наш новый приятель нисколько не заносился перед нами. Бывало, придешь к нему, скажешь: -Аян, помоги. Уж очень хочется написать брату письмо. А он отвечает великодушно: -Возьми мое и перепиши. Только имя моего отца замени именем своего брата. Понятно? Киваешь: понятно, и мчишься домой в нетерпении. 1. Какое впечатление произвел на вас каждый из героев рассказа? Кто вам понравился больше всех? 2. За что ребята полюбили Аяна? 3.Как Аян относился к своим новым друзьям? 4. Можно ли назвать Аяна лидером? Как проявились его лидерские качества? 5. Вы бы хотели равняться на Аяна? В чем?

Вопрос: Прочитайте отрывок рассказа. Что восхищает автора в Павлуше? Можно ли назвать смелость и решительность качествами лидера? За что уважают и любят лидеров? Расскажите о людях, которых вы считаете лидерами. Бежин луг (Фрагмент) И.Тургенев Не успел рассказчик произнести последнее слово, как вдруг обе собаки разом поднялись, с судорожным лаем ринулись прочь от огня и исчезли во мраке. Все мальчики перепугались. Ваня выскочил из-под своей рогожи. Павлуша с криком бросился вслед за собаками. Лай их быстро удалялся... Послышалась беспокойная беготня встревоженного табуна. Павлуша громко кричал: «Серый! Жучка!..» Через несколько мгновений лай замолк; голос Павла принесся уже издалека... Прошло еще немного времени; мальчики с недоумением переглядывались, как бы выжидая: что-то будет... Внезапно раздался топот скачущей лошади; круто остановилась она у самого костра, и, уцепившись за гриву, проворно спрыгнул с нее Павлуша. Обе собаки также вскочили в кружок света и тотчас сели, высунув красные языки. -Что там? Что такое? – спросили мальчики. -Ничего, – отвечал Павел, махнув рукой на лошадь, – так, что-то собаки зачуяли. Я думал, волк, – прибавил он равнодушным голосом, проворно дыша всей грудью. Я невольно полюбовался Павлушей. Он был очень хорош в это мгновение. Его некрасивое лицо, оживленное быстрой ездой, горело смелой удалью и твердой решимостью. Без хворостинки в руке, ночью, он, нимало не колеблясь, поскакал один на волка... «Что за славный мальчик!» – думал я, глядя на него. -А видали их, что ли, волков-то? – спросил трусишка Костя. Их всегда здесь много, – отвечал Павел, – да они беспокойны только зимой. Он опять прикорнул перед огнем. Садясь на землю, уронил он руку на мохнатый затылок одной из собак, и долго не поворачивало головы обрадованное животное, с признательной гордостью посматривая сбоку на Павлушу.